Луи Фредерик - Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи

Больше всего потрясло японцев пребразование, связанное с календарем. В девятый день одиннадцатого месяца пятого года эпохи Мэйдзи (1872) император решил ввести европейский календарь вместо лунносолнечного, которым пользовались в Японии испокон веков. Он объявил, что третий день следующего месяца будет 1 января 1873 года. Решение было принято, император удалился в личное святилище, чтобы провести обряд, извещающий о нововведении предков покровительствующую ему богиню Аматэрасу. Он хотел знать, увенчается ли реформа успехом. Таков был обычай: каждый раз, когда император (или любой другой человек) должен принять важное решение, он сообщал об этом коми и предкам. К этому, как правило, прибегали, когда ожидались какие-либо изменения в жизни семьи: рождение, свадьба или смерть.

Это простое событие было принято как должное горожанами, особенно купцами и теми, кто общался с иностранцами, но для крестьян оно явилось настоящей катастрофой. Все устои были перевернуты, традиционные даты не совпадали больше с новым летосчислением. Старая поговорка гласила, что «Луна появилась бы в последний день месяца, когда проститутки были бы верными женами, а курицы несли бы квадратные яйца». И вот пословица оказалась лживой: луна действительно появилась в последний день месяца. Кроме того, с новым календарем теперь не совпадали даты больших праздников, маиури, которые до этого приурочивались к фазам луны, и даты, отмечавшие начало сельскохозяйственных работ. В народе возникло смятение, а в части крестьян и упорное сопротивление: вероятно, из всех реформ переход на другой календарь был хуже всего принят японским обществом. Хотя новый календарь применялся в начальной школе, администрации, прессе и других средствах информации, люди с большим трудом отказывались от прежней традиции летосчисления, и к концу эпохи Мэйдзи более 50 процентов крестьян все еще не желали пользоваться новым календарем в повседневной жизни.

Язык считается самым важным достоянием народа, и было бы странно, если бы он не подвергся никаким изменениям. Каждый день в газетах и книгах появлялись новые слова, изобретаемые журналистами и писателями, желающими казаться «стильными» или перевести концепции и понятия, аналогов которым в японском языке еще не существовало. Самым простым путем было приспособление иностранных слов к японскому языку, пользуясь при этом азбукой катакана. Но ограниченное количество звуков японского языка (пятьдесят начальных) не позволяло точно передать звучание и написание европейских слов. В итоге получался весьма приблизительный перевод: клуб — «курабу», такси — «такуси», butter («масло» — англ.) — «бата» и т. д. Иногда неологизм, возникший на основе иностранного языка, вместо того чтобы заменить уже существующее слово, просто добавлялся к нему для обозначения разновидности предмета. Так, парное коровье молоко по-японски называли «гюню», в то время как кипяченое молоко получило имя «мируку» (от англ. «milk»). Японский язык вобрал в себя огромное количество иностранных слов, которые постепенно совсем японизировались из-за того, что было невозможно адекватно передать их звучание и значение. Для многочисленных инструментов и предметов, являвшихся для Японии новыми, изобретались японские названия, заимствованные из английского или китайского языков. Швейная машина стала «мисин» как искажение слова «машина»; вилка и нож получили имена «фоку» и «найфу »(fork, knife); стакан стали называть « коппу» или «гурасу » (cup, glass); пиво — «биру» (beer); утюг — « айрон » (iron); европейский стол — «тэбуру» (table). Названия одежды также не остались неизменными: женская юбка превратилась в « сукато » (shirt), пуговицы — в «ботан» (button) и т. д. Подобным искажениям подверглись и названия животных: лев, который раньше именовался сиси, стал « райён » (lion), хотя мифический китайский лев продолжал называться сиси. Напротив, некоторые слова, обозначающие реалии западной жизни, получили японские эквиваленты благодаря использованию китайских иероглифов. Это такие слова, как «поезд», «телеграф», «велосипед», «демократия», «фотография», и т. п. Японский лексикон постоянно пополнялся, хотя вместе с тем исчезали слова, обозначавшие устаревшие понятия. Так, «рампу» (лампа) пришло на замену «андон» (светильник из бумаги), « каланда» (календарь) заменило «ржи» (старый японский календарь).