Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Итак, 20 июля 1739 г. русские студенты покинули Марбург, направляясь во Фрейберг на попечение химика И. Ф. Генкеля. Вольф провожал своих учеников до городских ворот и, согласно предусмотрительной инструкции Академии, вручил им деньги на дорогу не раньше чем увидел, что они сели в карету. Расставание с учителем, которого русские студенты на протяжении двух с половиной лет видели почти ежедневно, было трогательным: казалось, они искренне сокрушались о том, что доставили ему столько бед, а Ломоносов «от горя и слез не мог промолвить ни слова».

Об окончании учебы Ломоносова и его спутников в Германии здесь упомянем лишь кратко. Условия жизни и быт Фрейберга в Саксонии, несмотря на наличие здесь «Берг-академии», резко отличались от университетского Марбурга простотой и суровостью. Стесненные финансовые обстоятельства, в которые с самого начала студенты были поставлены по указаниям из Петербурга, приводили к конфликтам. Все деньги получал их учитель Генкель, выдавая им на руки скудную сумму, а затем и вовсе отказавшись платить им. Разразившийся скандал привел к уходу Ломоносова из Фрейберга и его последующим скитаниям по Германии, по окончании которых он более полугода, с осени 1740 до конца весны 1741 г., снова прожил в Марбурге, ожидая разрешения вернуться на родину.

Именно в это время Марбург покинул Христиан Вольф. В начале декабря 1740 г. проходили его проводы в Галле, в которых Ломоносов без сомнения принимал участие. Но даже из Галле немецкий просветитель продолжал помогать своему ученику: именно Вольф оттуда переслал ему вексель из Академии наук, предоставлявший средства на обратную дорогу, и даже поручился за Ломоносова по очередному, не столь большому как раньше долгу, оставшемуся в Марбурге. 8 июня 1741 г. Ломоносов прибыл в Петербург, а его товарищи, продолжая учебу у Генкеля, еще почти три года «не могли для долгов в отечество возвратиться» [244] Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 10. С. 38, 275. . Разрешение денежных трудностей произошло только тогда, когда финансирование оставшихся во Фрейберге Виноградова и Райзера, благодаря хлопотам отца последнего, перешло от Академии наук к Берг-коллегии.

Оценивая в целом итоги первой командировки русских студентов из Академии наук в Германию, отметим, что, несмотря на все высказанные трудности, она имела несомненный успех. Имена двоих из трех посланных студентов оказались вписаны в историю русской науки. Для гениального Ломоносова Марбург был очень важной школой, окончательно сформировавшей его научное мировоззрение, открывшей перед ним через вольфианскую философию новую рационалистическую картину мира, основанную на математике и естествознании, которой он, хотя и расходясь с Вольфом по многим конкретным вопросам, будет следовать в своей ученой деятельности. Теплые же личные отношения с учителем Ломоносов сохранит до конца жизни: последнее письмо Вольфа, в котором тот радовался, что его ученик «великую честь принес своему народу», было послано из Галле 6 августа 1753 г. — за год до смерти философа [245] Там же. С. 572. . Кроме того, именно во время учебы в Марбургском университете определились литературные интересы Ломоносова, и он увлекся литературой немецкого классицизма, главным авторитетом в которой для него явился ученик Вольфа И. Готтшед.

Д. И. Виноградов, после того, как в Марбурге так бурно пронеслась его студенческая юность, усердно учился у Генкеля, посещал горные шахты, составил коллекцию руд и, вернувшись в Россию, прославился как создатель русского фарфора, возглавивший Императорскую порцелиновую (фарфоровую) мануфактуру [246] Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 10. С. 276. . Лишь о научной деятельности Г. У. Райзера нам ничего не известно: по словам Ломоносова, советник И. Д. Шумахер приглашал его в Академию наук, обещая должность профессора химии, но Райзер, уже почувствовав на своей судьбе прелести академического управления, или, как его называли, «шумахерщины», наотрез отказался [247] См.: Безбородов М. А. Д. И. Виноградов — создатель русского фарфора. М.; Л., 1950. .

Заметим также, что именно «шумахерщина» показала еще одну черту, препятствовавшую нормальному ходу обучения русских студентов за государственный счет: деньги, выделявшиеся на командировку, часто, как и в случае с Ломоносовым, посылались за границу не целиком, а тратились в России на посторонние нужды. В этом смысле Академия наук, дела которой управлялись Шумахером, показала свою недобросовестность, уже с самых первых месяцев командировки начав растрачивать отпускаемую из Сената на содержание студентов сумму, а во Фрейберг не присылая и половины (что потом явилось одним из пунктов обвинения Шумахера, когда тот оказался под судом). Возможно, эти и другие обстоятельства на некоторое время задержали продолжение командировок учеников Петербургской академии наук. Они, однако, продолжились в 1750-е гг., и также, как и первая поездка Ломоносова, принесли большую пользу русской науке.