Андрей Андреев - Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Однако и протестантские университеты не оставались едиными. Уже в начале XVII века в них возникли противоречия между лютеранскими и кальвинистскими течениями. Так, например, в 1605 г. гессен-кассельский ландграф Мориц, несмотря на противодействие горожан и части профессоров, самовластно утвердил кальвинизм господствующим течением в Марбургском университете, в ответ на что через два года, в 1607 г. лютеранской частью профессуры был основан новый университет в соседнем городе Гиссене, принадлежавшем Гессен-Дармштадту [85] Moraw P. Kleine Geschichte der Universität Gießen von den Anfängen bis Gegenwart. Giessen, 1990. S. 16–17. . Некоторым университетам под воздействием подобных обстоятельств приходилось по несколько раз менять свою конфессиональную принадлежность. Гейдельбергский университет поставил здесь, пожалуй, рекорд: в 1558 г. в нем победило лютеранство, уже через год кальвинизм, в 1629 г. на два года контроль над ним получили иезуиты, в 1631 г. он вновь стал лютеранским, в 1652 г. — кальвинистским и, наконец, в 1700 г. установилось хрупкое равновесие: католики вновь взяли верх, но при этом профессорам-кальвинистам удалось сохранить несколько богословских кафедр, так что университет получал как бы два конфессионально разделенных богословских факультета [86] Wollgast E. Die kurpfälzische Universität 1386–1803 // Sechshundert Jahre Ruprecht-Karls-Universität Heidelberg. 1386–1986. Berlin; Heidelberg, 1986. Bd. 1. S. 20–57. . Конечно, такая конфессионализация была возможна только при доминировании в жизни университета богословского факультета над всеми остальными, что сохранялось вплоть до начала XVIII в. как в католических, так и в протестантских землях. Главным оплотом лютеранской теологии изначально был крупнейший в XVI — начале XVII в. Виттенбергский университет; в других университетах степень влияния теологов могла быть несколько меньше, но везде они сохраняли контроль над учебной жизнью, ведая, например, университетской цензурой. Таким образом, конфессиональные изменения сказывались на содержании учебы, но в то же время сама жесткая форма университетской корпорации, отношения факультетов между собой, методы преподавания, заложенные здесь еще средневековым господством католической схоластики, оставляли многое в внешнем облике немецкого университета без перемен.

В частности, корпоративное управление и права немецких университетов оставались практически неизменными до XVIII в. Даже если взглянуть на подписанные в 1737 г. курфюрстом Ганновера (и одновременно английским королем) Георгом II привилегии самого «прогрессивного» на тот момент в Германии Гёттингенского университета, то увидим, что они мало отличаются от средневековой буллы [87] Die Privilegien und ältesten Statuten der Georg-August-Universität zu Göttingen / Hrsg. von Wilhelm Ebel. Göttingen, 1961. S. 28–39. . Не изменялась и возникшая в Средневековье система ученых степеней, высшей из которых была степень доктора, наделяющая ее обладателя правом ubique docendi — читать лекции, причем не только в том университете, где была получена степень, но и в любом другом. Ясно, что в условиях Нового времени, которое характеризовалось «перепроизводством» академических ученых, это право не могло быть реализовано, поэтому и институт ученых степеней постепенно клонился к упадку и требовал изменения самого содержания научной аттестации [88] Geschichte der Universität in Europa / Hrsg. von W. Rüegg. Bd. 2. Von der Reformation zur Französischen Revolution (1500–1800). München, 1996. S. 299. .

Тем временем накапливались и другие отрицательные черты университетской корпоративности, ставшие очевидными в Новое время. К ним относилось, например, такое распространенное явление как «фамильные университеты», в которых по примеру церковных приходов университетские кафедры передавались по наследству [89] Moraw P. Kleine Geschichte der Universität Giessen. S. 43. (таким образом у претендента, не связанного с «профессорской семьей», независимо от его способностей не было шансов начать преподавание; неудивительно, что и научные степени в таком случае становились предметом купли-продажи). Вытекавшая отсюда неспособность университета к развитию науки привела в середине XVII — начале XVIII в. к тому, что актуальная научная деятельность переносится в открывающиеся при различных дворах ученые общества — академии, а университеты остаются вместилищем рутины и схоластики [90] В немецком ученом пространстве XVIII века слово «академия» могло употребляться в двух различных смыслах. С одной стороны, еще со средних веков оно выступало синонимом слова «университет» (отсюда — «академические» = «университетские» корпоративные свободы); с другой стороны, с начала XVIII в. под протекцией немецких правителей в Германии появились ученые общества, которые также получили наименование академий (оно заимствуется ими у Парижской академии наук, притом что во Франции в то время университет уже не назывался академией). Чтобы исправить путаницу в немецком языке двух разных понятий и учреждений, Г. В. Лейбниц даже предлагал отказаться от употребления сочетания «академия наук» (один из возможных вариантов представило Гёттингенское ученое общество, которое именовалось «социететом наук» — Sozietät der Wissenschaften). К сожалению, такое смешение терминов перешло из немецкого и в русский язык, так что и в дальнейшем в книге мы будем говорить, например, о Киевской академии, имея ввиду высшее учебное заведение университетского типа, и о Петербургской академии наук, основанной по примеру Парижской как ученое общество. . Вместе с тем, они все меньше удовлетворяют и общественным потребностям в образовании, а их посещаемость падает (за XVIII век в немецких университетах она сократилась почти в два раза) [91] Eulenburg F. Die Frequenz der deutschen Universitäten von ihrer Gründung bis zur Gegenwart. Leipzig, 1904. S. 130–133. .