(Бирюк) Петров - Перед лицом Родины

- До свидания, Ефим Харитонович, - задерживая его руку в своей, сказал Понятовский. - Вы там, действительно, того... не говорите ничего Яковлеву... А то мы тут болтали разное про него...

- Не беспокойтесь. Мне об этом нет смысла говорить.

- Вы, собственно, молодой человек, в какую сторону направляетесь? спросил его Понятовский. - А то можем подвезти.

- Мне надо на проспект Сен-Мишель, к Сорбонне.

- Это не по пути нам. Мы едем к Венсенскому лесу, в Берси... Всего хорошего!..

- До свидания!..

- Поехали!

Вечерние парижские улицы были заполнены гуляющей публикой. Прыгали, мигали, вертелись, кружились разноцветные рекламные огни. Из распахнутых окон кафе неслись звуки модных мелодий.

Долго ехали молча. Потом Понятовский нарушил молчание.

- Константин Васильевич, - сказал он. - Я, кажется, вам уже говорил о том, что неплохо разбираюсь в живописи? Я, конечно, дилетант, но понимаю кое-что в ней. Вначале я, попав в Париж и очень нуждаясь, начал писать пейзажи. "Чеканил" я их быстро, в неделю пару. Набралось их у меня десятка полтора, но покупать ничто не хотел. Я их раздарил друзьям, а некоторые до сих пор сохранились. Что же делать дальше. И вот неожиданно у меня возникла блестящая мысль... Я стал приезжать на эту вот художественную толкучку, на Монмартр... Стал присматриваться к художникам, к их работе. Богема! Глаз у меня, надо сказать, наметанный, я сразу вижу, что талантливо, а что нет. И вот среди этих молодых художников, я увидел некоторых поистине талантливых мастеров. Каждая картина, каждый даже маленький этюд, вышедшие из-под их кисти, - изумительный шедевр. И, что обидно, эти шедевры они продавали за гроши. Они, конечно, не виноваты в этом, разве они понимали, что они создавали и что продавали?.. Нет, конечно. Допустим, Рафаэль или Микеланджело вдруг бы знали, что они творят гениальное, которое останется в веках, что из этого бы получилось?.. Да они сразу бы зазнались... Так и эти монмартрские художники. Ни один из них не ведает, что он творит - дерьмо или шедевр. Только мы, знатоки, специалисты, можем определить, талантливо то и другое произведение или нет.

- Ну, положим, - буркнул Ермаков, - основной оценщик произведения искусства или литературы - это народ.

- Чепуха! Народ - осел... - сказал Понятовский, - ему нравится, вон например, порнография. Так что это, по-вашему, искусство?

Понятовский закурил сигарету, потом продолжил:

- Однажды на Монмартре я заметил маленького щупленького художника. Не буду называть его имя, оно сейчас стало очень известным в Париже... Когда я увидел его работу, просто остолбенел от восхищения. Бриллиантовые, именно бриллиантовые, а не золотые, руки этого человека творили чудеса. Он не писал, а, как волшебник, создавал из ничего изумительные картины. А я готов был припасть к его выпачканным в краске рукам и расцеловать каждый его палец... Я был растроган, слезы лились из моих глаз, когда я смотрел на этого плюгавенького гения...

Понятовский некоторое время молчал, как бы снова испытывая эти чувства.

- Ну, и что же вы сделали с этим художником? - прервал молчание шофер.

- Я ему помог, - сказал Понятовский. - Этот человек совсем не понимал, что он создавал, что он велик. Я немедленно приобрел все эти картины, а то они попали бы в руки невежественных людей и пропали бы...

- Картины покупали, конечно, по дешевке? - не без иронии спросил шофер.

- Несомненно, я платил не так много. Если бы я ему дал повод думать, что он талантлив, он мог бы возомнить о себе черт знает что. Я скупил его картины, устроил из них выставку, предварительно через агентов разрекламировал ее. Выставка имела большой успех. Художник получил имя, он теперь богат и знаменит. Я же все картины его с выставки с большой выгодой распродал, положил в карман хороший куш. Оба мы - и я и художник остались очень довольны друг другом. Я ему дал имя, а он мне - возможность хорошо заработать... Мы квиты...

- И много таких случаев было? - поинтересовался Константин.

- Нет. Не так много. Случая три-четыре. К сожалению, у меня оказались соперники в этом доме. Они отбивают хлеб, скупают за бесценок полотна талантливых художников, и, как только эти художники входят в моду, приобретают известность, дельцы устраивают выставки их картин, по баснословным ценам распродают их, наживая целые состояния.

- А этот... как его, юноша-то, - спросил Ермаков, - Жермен, по-моему, тоже талантлив?.. Я видел, он писал вечерний Париж с Монмартрского холма. Чудесно!..

- Да, он гений! - восторженно воскликнул Понятовский. - Из него будет толк. Имя его будет греметь не только в Париже, но и по всей Европе. Я покупаю его полотна. Думаю, вы не будете мне конкурентом? - засмеялся он.