Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

Когда немцы вошли в бессарабское село, братья Борух и Хаим Мордарь убили солдата. Собрали всех жителей и объявили, что село будет уничтожено, если не выдадут виновных; братья вышли вперед, их жестоко избили и кинули в заброшенный колодец.

Свидетельствует Е. Ланцман (Украина):

"В Остроге евреи встретили немецких палачей автоматными очередями. В Проскурове перестрелка продолжалась несколько часов. Евреи убили троих эсэсовцев и пятерых полицаев. Молодым людям удалось прорваться и уйти в лес…

В Ярмолицах... в военном городке евреи убили первого полицейского‚ который туда проник‚ чтобы отобрать партию обреченных; труп его выбросили в окно. Завязалась перестрелка‚ были убиты еще несколько полицейских…

В других зданиях военного городка наблюдались случаи самоубийства. Отец выбросил из окна двух детей‚ а потом кинулся вниз вместе с женой. Одна девушка‚ стоя в окне‚ кричала: "Да здравствует Красная армия! Да здравствует Сталин!.."

Показания выживших, свидетельства очевидцев, отчеты многочисленных комиссий расследования называют немало случаев, когда перед неминуемым уничтожением евреи кончали жизни самоубийством, порой целыми семьями. Было непросто достать цианистый калий или морфий; цены на них взлетели, и люди отдавали последнее имущество, чтобы запастись ядом и использовать его в нужный момент. Это было одной из форм пассивного сопротивления, сохранение человеческого достоинства, желание самому распорядиться собственной жизнью: обреченные на смерть вешались, вскрывали себе вены, принимали яд, топились в реках вместе с детьми, выбрасывались на асфальт с верхних этажей домов. Так было в Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону и в других городах и местечках; в Виннице и Дубно – по воспоминаниям современников – самоубийства носили массовый характер.

Город Орша в Белоруссии: "Двадцать стариков- плотников‚ не желая попасть в руки к палачам‚ собрались в доме плотника Эли Гофштейна на улице Пушкина‚ облили дом керосином и сами себя сожгли..."

Даугавпилс, Латвия: "Фейгин‚ у которого немцы застрелили родных‚ припрятал много веревки и давал каждому‚ кто хотел повеситься‚ даже помогал им‚ а под конец повесился сам..." – "Вдруг я увидела бездыханных доктора Розенблюма и его жену: они отравились. А рядом стоит их дочь Мара и тихо-тихо повторяет: "Вставай, мамочка! Вставай…"

Ольга Гольдфайн (Пружаны‚ Западная Белоруссия):

"Евреев в соседних местечках уже убили, и мы поняли, что нас ожидает. Многие решили умереть и бросились в аптеки за ядом. Сорок семь человек отравились и умерли...

У нас был запас морфия‚ и мы его разделили между собой... Все лежали в беспамятстве‚ а один счастливец умер. Медперсонал ухаживал за нами трое суток и вернул нас к жизни...

Тогда я решила нагрубить постовому‚ чтобы он меня застрелил. Я заговорила с ним: неужели он верит словам Гитлера‚ что мы биологически не люди‚ неужели немцам‚ считающим себя культурным народом‚ не стыдно мучить всех этих беззащитных вдов‚ стариков‚ детей...

Я говорила ему‚ что его фюрер сделал всему немецкому народу прививку бешенства‚ и они действительно взбесились, как собаки. Пойми‚ вахмистр‚ – говорила я‚ – я хочу‚ чтобы ты выжил‚ вернулся к себе домой и вспомнил слова этой маленькой еврейки‚ которая говорит тебе правду.

Но вахмистр меня не застрелил..."

3

Стремление выжить во что бы то ни стало, такое естественное для человека, борьба за спасение жен, детей, родителей в тех чудовищных условиях, борьба за спасение каждого ребенка, еще остававшегося в живых, также становились проявлением пассивного сопротивления. Не случайно провозглашал раввин Ицхак Ниссельбаум, погибший затем в гетто Варшавы: "Когда враги покушались на наши души, евреи жертвовали собой, чтобы не осквернить имя Всевышнего (Кидуш га-Шем). Сейчас враги требуют наши тела, и мы обязаны защищаться, чтобы сохранить святость жизни (Кидуш га-хаим)".

Известно и немало случаев активного сопротивления, о которых сохранились воспоминания очевидцев; этих свидетельств было бы значительно больше – некому о них рассказать, потому что погибали все, привезенные или пригнанные к месту уничтожения.

Могилевская область, Белоруссия. "В местечке Горы жил жестянщик Абрам Альтшулер. Когда его вместе с детьми выгоняли из дома, он взял молоток и во время расстрела ударил полицая по голове. За это всю семью живыми бросили в яму…"

Вильнюс: "Журналист Гершен Малакевич заявил в первые дни оккупации, что не намерен умирать, как собака на живодерне. Он пошел в гестапо, высказал всё, что думал о национал-социализме, и был немедленно расстрелян…"