Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)

Я полз под этот танк евреем

С горючей жидкостью "КС".

За это стихотворение Левина исключили из комсомола и изгнали из Литературного института.

6

Александр Галич: "Мне было уже под пятьдесят… Я уже был благополучным драматургом, благополучным советским холуем. И я понял, что так больше не могу. Что я должен наконец-то заговорить в полный голос, заговорить правду…"

Я выбираю Свободу, –

но не из боя, а в бой.

Я выбираю свободу

быть просто самим собой…

Галич стал одним из создателей жанра авторской песни. Он выступал в переполненных квартирах Москвы, Ленинграда, других городов; его песни, романсы, поэмы, баллады записывали на магнитофоны, переписывали с ленты на ленту, распространяли по всей стране.

Ни партера нет, ни лож, ни яруса,

Клака не безумствует припадочно,

Есть магнитофон системы "Яуза",

Вот и всё!

А этого достаточно!

Л. Копелев, писатель: "Откуда у этого потомственного интеллигента, прослывшего эстетом и снобом, этот язык, это новое мироощущение? В каких университетах изучал он диалекты и жаргоны улиц, задворок, шалманов, забегаловок, говоры канцелярий, лагерных пересылок, общих вагонов, столичных и периферийных дешевых рестораций?.."

Строки из песен Галича стали хрестоматийными: "Ой, не шейте вы, евреи, ливреи, Не ходить вам в камергерах, евреи!.." – "Вот как просто попасть – в палачи: Промолчи, промолчи, промолчи!.." – "Уходят, уходят, уходят друзья, Одни – в никуда, а другие – в князья…" – "Если зовет своих мертвых Россия, так значит – беда!.." На концерте в Новосибирском академгородке Галич исполнил песню "Памяти Б. Л. Пастернака": "Как гордимся мы, современники, что он умер в своей постели…" – более двух тысяч человек молча встали, чтобы почтить память поэта.

Еврейская тема проходит через многие песни Галича: "Кадиш", "Реквием по неубитым", "Поезд (памяти С. М. Михоэлса)", "Баллада о вечном огне", "Песня исхода"…

Уходят из Варшавы поезда,

И скоро наш черед, как ни крути,

Ну что ж, гори, гори, моя звезда,

Моя шестиконечная звезда,

Гори на рукаве и на груди!..

Герои песен Галича стали знаменитыми. Это – товарищ Парамонова, ответственный профсоюзный работник, которая заставила мужа повиниться на собрании в измене, а затем помирилась с ним в райкоме партии:

И пошли мы с ней вдвоем, как по облаку,

И пришли мы с ней в "Пекин" рука об руку,

Она выпила "дюрсо", а я "перцовую"

За советскую семью образцовую!

Это – Клим Петрович Коломийцев, которому перепутали текст выступления на митинге в защиту мира:

"Израильская, – говорю, – военщина

Известна всему свету!

Как мать, – говорю, – и как женщина

Требую их к ответу!.."

Это – Егор Петрович Мальцев "хворает, и всерьез: уходит жизнь из пальцев, уходит из желёз…", но которому запретили умирать:

Вставай, Егор Петрович,

Во всю свою длину,

Давай, Егор Петрович,

Не подводи страну!

Центральная газета

Оповестила свет,

Что больше диабета

В стране советской нет!..

Это – некий майор, ради шутки попросивший записать себя евреем, за что исключен из партии, разжалован в рядовые:

Значит все мы, кровь на рыле,

Топай к светлому концу!

Ты же будешь в Израиле

Жрать, подлец, свою мацу!

Мы стоим за дело мира,

Мы готовимся к войне!

Ты же хочешь, как Шапиро,

Прохлаждаться в стороне!..

Это – постоянный герой песен Галича, бывший заключенный Магадана, Инты, Воркуты:

Я подковой вмерз в санный след,

В лед, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям…

Облака плывут, облака,

В милый край плывут, в Колыму,

И не нужен им адвокат,

Им амнистия – ни к чему…

В. Буковский (из воспоминаний 1970-х годов):

"Появился Галич, песни которого до сих пор тайком переписывают друг у друга заключенные в лагерях. Первый вопрос каждому вновь приехавшему на лагерную зону: "Какие новые песни Галича привез с воли?"

Чем дальше, тем больше возникало этих незримых фигур с гитарами… Их предшественникам на заре человечества было легче: никто не сажал в тюрьму менестрелей, не тащил в сумасшедший дом Гомера, не обвинял его в слепоте и односторонности. Для нас же Галич никак не меньше Гомера. Каждая его песня – это Одиссея, путешествие по лабиринтам души советского человека".

В 1971 году Галича исключили из Союза писателей и Союза кинематографистов; с ним уже не заключали договора, вырезали из титров его фамилию. В 1974 году Александр Галич уехал из СССР. Через три года погиб в Париже.