Валентин Пикуль - Париж на три часа

Наконец весною Наполеон поспешно отъехал в Байону, чтобы оттуда, со стороны Пиренеев, готовить вторжение своих полчищ в беззащитную Испанию... Кажется, момент назрел.

Генерал Мале сказал любимой жене:

- Если со мною что и случится в эти дни, ты не жалей обо мне... В этом мире насилия и лжи я не останусь последним римлянином! За мною пойдут другие, для которых чихнуть в мешок - пара пустяков. Береги себя и нашего сына Аристида...

***

Жозеф Фуше... В годы революции он сбросил с себя рясу священника, чтобы сделаться палачом. Фуше прислуживал чиновник Демаре, в прошлом тоже патер из провинции, который сбросил с себя личину якобинца, чтобы сделаться сыщиком. Но был в этой теплой компании официальных живодеров и подлинный интеллектуал политического надзора - Этьен Дени Паскье, пламенный оратор-юрист; потеряв отца на гильотине, сам он едва избежал гильотины, а при Наполеоне сделался префектом тайной полиции, обретя славу мастера по раскрытию заговоров.

Демаре навестил Паскье в его кабинете и спросил:

- Знаешь ли генерала Лемуана?

- Чуть-чуть, - сказал Паскье, все зная о Лемуане.

- Поговори с ним.., со слезою в голосе.

Лемуан знал мало, но и того, что он знал о предстоящем восстании, оказалось достаточным для арестов среди филадельфов; на квартире Мале нашли груды сабель и карабинов. Фуше вызвал Паскье и выдрал его за ухо, как нашкодившего щенка:

- Что я скажу теперь в оправдание императору?

- То, что скажут нам арестованные филадельфы.

- Но они ничего не скажут ни мне, ни тебе... Так и случилось. Следствие сразу зашло в тупик. Полиция не имела главного для осуждения заговорщиков улик... Сабли и карабины в счет не шли: кто не имел их тогда? Однако Наполеон даже из отдаления Байоны четко выделил именно генерала Мале: "Трудно найти большего негодяя, чем этот Мале.., надо выяснить его связи в этом заговоре", писал он Фуше. Среди многих имен, подозрительных для императора, мелькнуло имя и генерала Гидаля, служившего в Марселе... Фуше особым бюллетенем извещал императора: "Можно ли дать название заговора всем тем проискам, в которых нельзя раскрыть ни истинного вождя, ни способов исполнения, ни сообщников, ни собраний, ни переписки?.." Наконец, Фуше прямо объявил заговор генерала Мале "заговором предположений". Это слишком уж странно для инквизитора, который ясно видел цели филадельфов, который разгадал и сообщников Мале, но был явно заинтересован в том, чтобы скрыть все это от императора. Есть подозрение, что Фуше хотел использовать движение филадельфов в своих - корыстных! - целях. То, что было необъяснимо для министра полиции, то не казалось загадочным для самого Фуше, если знать звериное нутро этого страшного оборотня великой империи Наполеона... К его несчастью. Наполеон это понял! Понял и весь гнев, предназначенный для Мале, он обрушил на своего же министра. "Объясните мне роль Фуше в этих делах, - писал он канцлеру. - Что это? Сумасшествие? Или насмешка (надо мною) со стороны министра?" Фуше наградил верного Паскье пощечиной.

- Что новенького? - вежливо спросил он при этом.

- Молчат.., никто ни в чем не сознается.

- Значит, они молодцы! - похвалил Фуше филадельфов.

***

Назначив своего брата Иосифа королем в Мадриде, а шурина Мюрата посадив на престол в Неаполе, император Наполеон вернулся в Париж - раздраженный, придирчивый, нетерпимый.

- Несносным шумом вокруг имени Мале, - заявил он Фуше, - вы создаете ему репутацию, какой он не заслуживает. Тем самым вы позволяете обществу думать, что мое положение и мой престол в опасности. Между тем французы должны знать, что они счастливы жить под моим скипетром, а недовольных средь них быть не может... Это я недоволен вами, Фуше!

Филадельфов и якобинцев подвергли превентивному заключению - без суда. Мале был водворен в Ла-Форс не за то, что он сделал, а лишь за то, что он мог бы сделать. А сделать он мог бы, конечно, многое. Удайся тогда мятеж в Париже, и, может быть, вся история Европы пошла бы иным путем - путем демократических преобразований; возможно - хочу я верить! - наша древняя Москва сохранилась бы до наших дней той "белокаменной", какой и была она до исторического пожара 1812 года...

Наверное, императору все-таки доложили, что не генерал Мале, а полковник Уде - великий архонт (глава филадельфов); именно этот Уде связан с Буонарроти! И наверное, император Наполеон как следует подумал, а потом уже четко решил:

- Полковник Уде умрет у меня в чине генерала. "Кем же умрет генерал Гидаль?" - мог бы спросить Фуше...