Игорь Бунич - Быль беспредела, или Синдром Николая II

— Я польщен столь высокой оценкой моей работы, — ответил Куманин, совершенно не ожидавший подобного оборота событий.

— Сейчас от таких молодых патриотов, как вы, майор, — несколько напыщенно сказал Стебликов, — зависит будущее нашей страны, партии. Большое русское спасибо вам за вашу работу.

Надо ли на подобные слова отвечать, как положено: «Служу Советскому Союзу!», Куманин сообразить не мог, но на всякий случай встал и принял некоторое подобие стойки «смирно», что тоже понравилось генералу.

— Если будет время, — подавая ему руку, улыбнулся Стебликов, — приходите сегодня и послушайте мою лекцию, которую я читаю за вас.

Генерал погрозил Сергею пальцем и снова улыбнулся тонкими губами.

Было уже около трех часов дня, когда Куманин подъехал к интернату. Прежде чем что-либо предпринимать, ему хотелось еще раз поговорить с Надей. Прямо на вахте дежурная объявила, что Надежды Николаевны на месте нет.

— Уже ушла? — расстроился Куманин.

— И не приходила, — сказала дежурная, — может, когда я обедала… — и она стала крутить диск местного телефона:

— Люба? Надя Шестакова на месте? К ней товарищ из…

— РОНО, — подсказал Куманин.

— Нет ее, — положила трубку дежурная, — с утра не было. Может, заболела, может, в райсобес поехала детишкам выбивать всякое. У нас второй день нет горячей воды. Дошкольное учреждение! Представляете?

— Представляю, — согласился Куманин. — Позвонить от вас можно?

Куманин набрал Надин номер. Долго никто не подходил, затем раздался знакомый голос ее матери.

— Здравствуйте, Лидия Федоровна, — это Сережа Куманин, — представился он. — Надю можно позвать?

— Здравствуй, Сережа, — ответила Лидия Федоровна. — Надя на работе. Будет поздно. Что-нибудь передать?

— А давно она ушла? — спросил Куманин.

— Как обычно, с утра. Сережа извини, у меня на кухне все горит. Я передам, что ты звонил, — и она повесила трубку.

Выяснив, что директриса на месте, Куманин поднялся на третий этаж, с отвращением вдыхая запах подгорелой каши и хлорки.

В приемной директора белобрысая девица стучала на пишущей машинке.

— Мне к директору, — сказал Куманин.

— У Алевтины Ивановны совещание, — вскинув глаза от машинки, объявила девица, но осеклась при виде куманинского удостоверения и бросилась в директорскую дверь: «Алевтина Ивановна, к вам товарищ из органов!».

Алевтина Ивановна, высокая полнеющая дама лет сорока пяти, сидя за своим столом, ела пирожное и запивала чаем из большой чашки с нарисованной на ней красной ягодой в орнаменте из зеленых листочков. Второе пирожное лежало на блюдечке. На какое-то мгновение директриса застыла с пирожным в руке, потом положила его обратно на блюдечко, покрыла салфеткой, поставила вместе с чашкой куда-то под столик с телефонами, вытерла губы платком и спросила: — Вы откуда? Из милиции?

У Куманина, как у любого оперативника, была при себе целая коллекция различных удостоверений, включая и милицейское, но он решил не хитрить, а сразу пойти с главного козыря:

— Я из Комитета, — и протянул директрисе удостоверение.

Лицо Алевтины Федоровны пошло пятнами:

— Шестакова уже до комитета добралась. Интересно. Из-за этих вечных склок, товарищ майор, работать некогда, детьми некогда заниматься. Весь день приходится объяснения писать в разные инстанции.

— Сочувствую, — сказал Куманин, — но согласитесь, когда дети исчезают средь бела дня, это ненормально.

— Что значит «средь бела дня»? — вспыхнула директриса. — Ребенок был не совсем нормальным. У нас есть медицинское заключение. Для такой категории детей дошкольного возраста существуют специальные интернаты, которые, как и наш, переполнены. Мы взяли мальчика временно, и, как только освободилось место в Вологде, направили его туда. А что там было до меня, при прежнем директоре, я не в курсе.

— Но ребенок до Вологды почему-то не доехал, — прервал ее Куманин. — Не знаете, почему?

— И знать не хочу, — зло сказала Алевтина Ивановна. — Я отправила, Вологда приняла. У меня у самой дел невпроворот.

Она помолчала, а потом спросила:

— Что вам еще Шестакова наговорила?

— Мне кажется, — подсказал Куманин, — что лучше вызвать Шестакову сюда, выслушать ее и во всем разобраться наконец.

Куманин сказал это в надежде выведать у директрисы, где Надя находится, но ошибся.

Директриса подошла к дверям своего кабинета, приоткрыла их и крикнула в приемную:

— Лена, вызовите ко мне Надежду Николаевну Шестакову. Срочно.