Наталья Пушкарева - Частная жизнь женщины в Древней Руси и Московии. Невеста, жена, любовница

Разум как путь к «мысленному согласию», а последнее — как предпосылка любви, в том числе любви супружеской («от вражды бо любовь произойти не может, любовь бо от мысленного согласия начало водит»; «не дружися, чадо, с глупыми, немудрыми» [328] Рукописный перевод Троянской истории 1489 г. //Лицевой сборник Исторического музея. Известия ОРЯС. М., 1899. Кн. 4. С. 1367; ПоГЗ. С. 29. ), — эта новая логика заставляла внести коррективы в прежние представления об отношениях мужа и жены, семейной иерархии, содержании самого понятия «любы» (любовь). Значение «разума» и «премудрости, еже даяй Бог» в частной жизни не только благоразумных «добрых жен», но и «блудниц», «сожителниц мужей непотребных» стало подчеркиваться составителями популярных в городской среде «повестей» и переводных новелл о «покупках» разума. [329] «О жене благоразумной и о муже непотребном». Конец XVII в. // РО БАН. № 45.5.30. Гл. 159. Л. 192–194.

В древнерусском языке под «любовью» разумелись обычно привязанность, благосклонность, мир, согласие. Никакого чувственного смысла в это слово не вкладывалось, как и в слово «ласка», подразумевавшее лесть, милость, благодеяние, но не акт любовных действий. [330] Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. II. СПб., 1898. С. 87–90; Словарь. Т. 8. М., 1981. С. 172–173. НПЛ. С. 267. Не было в русском языке и слова «нежность» в современном нам значении: первые употребления зафиксированы лишь во второй половине XVII века, равно как и проявление чувственного оттенка в словах «ласкота», «ласкати», «лащу». [331] Словосочетания «в дому нежити», «человек он нежной» относятся к 1646–1677 гг. См.: Словарь. М., 1986. Т. 11. С. 115. «Ласкотою, а не жесточью» — см.: там же. Т. 8. С. 177. Для выражения чувственных отношений между мужчиной и женщиной в древнерусском языке существовали иные понятия, которые никогда не употреблялись летописцами в характеристиках отношений между супругами: «любосластвовать», «любоплотовати» (с XI века) — получать чувственное наслаждение, «дрочити» [332] Изборник Святослава 1076 г. М., 1965. С. 461; Толкование на Псалтирь. 1535 г. // ГИМ. Син. 77/305. Стб. 372; Словарь. Т. 8. С. 336; Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. М., 1910–1914. С. 197. В польском языке droczyc — раздражать. — нежить или принимать ласку от кого-либо («дроченами» называли неженок без различия пола). [333] Требник XVI в. // РО РНБ. F. п. О. 1. № 100. Л. 30об. — 32, 46об. — 49 («или за груди дрочити или сосати давала», «или груди кому сосати или дрочити давала еси в милости»); Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою… ордою. (Сб. РИО. Т. 41). СПб., 1884. С. 177 (1493 г.); Садиков П. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 530 (1574 г.). Словарь. М., 1977. Т. 4. С. 359. Существенная разница имелась и между понятиями «поцелуй» (поцелуи чаще всего были ритуально-этикетными) и «лобзанье» (от «лобъзъ» — губа) — о последнем дидактические тексты если и вспоминали, то с осуждением. [334] Пушкарева Н. Л. Сексуальная этика в частной жизни древних русов и московитов XVI–XVIII вв. // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996. С. 62. Таким образом, все свидетельства «любви» между супругами, относящиеся к периоду до конца XVI века, — ничего о «любви» между ними в современном понимании слова не говорят, хотя, безусловно, свидетельствуют о согласии в их семьях.

В памятниках церковного происхождения, относящихся к домосковской Руси, нет описаний любовных отношений (даже в осуждающем тоне), хотя «злые жены» и представлялись поглощенными «похотью богомерзкой», «любодеицами» и «блудницами», для которых «любы телесныя» рисовались более существенными, нежели духовная основа брачного союза. Но трудно даже предположить, что интимные удовольствия не имели значения в частной жизни женщин того времени. При общей бедности духовных запросов, непродолжительности досуга, неубедительности нравственных ориентиров, предлагаемых церковнослужителями в качестве жизненного «стержня», физические удовольствия были для многих женщин едва ли не первейшей ценностью. «Любы телесныя» в этом смысле мало отличались от желания досыта наесться. [335] Никольский Н. К. О древнерусском христианстве // Русская мысль. СПб., 1913. Кн. 6. С. 23; Levin Е. Sex and Society in the World of Orthodox Slavs. Bloomington, 1989. P. 36–79; об уничтожении сексапильных женщин см.: Давиденков С. Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. М., 1947. С. 128; Требник XV–XVI вв.// НМ. SMS. № 378. Л. 174 л.; Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XV вв. М.; Л., 1955. С. 313. Ср. в католических странах: Brundage J. A. Carnal Delight: Canonistic Theories of Sexuality // Proceedings of the 5 th International Congress of Medieval Canon Law. Salamanca, 1976. P. 375–378.