Константин Соловьев - «Во вкусе умной старины…»

Самым распространенным наказанием была порка: розгами, батогами (палками), плетью, кнутом [77] КИЧЕЕВ П.Г. Из недавней старины. М. 1870. С 79. Ср.: «По благому обычаю отец мой, разумеется, сек своих дворовых людей. еще и теперь слышу их вопли, как их драли на конюшне». -ПЕЧЕРИН В.С. Замогильные записки. // Русское общество 30-х годов XIX в. М., 1989. С. 151. . Для пьяниц применялось особое наказание, сколь тяжелое, столь и позорное — «рогатка»: скрученному в три погибели человеку на шею привязывалась рогатина, концы которой упирались в землю [78] БУТУРЛИН М.Д. Указ. соч. // Русский архив. 1897. № 3. С. 401. . Самое же тяжелое наказание называлось по-разному: «стуло», «колода», «колодки». Колода — это большой и очень тяжелый обрубок дерева, цепь от которого заканчивалась ошейником и была настолько коротка, что прикованный к колоде не мог выпрямиться или ходить. Ему оставалось только сидеть. А для того, чтобы нельзя было наклонить голову, сверху у ошейника были острые спицы. К колоде приковывали на неделю или на месяц, разрешая на ночь подкладывать под спину подушку [79] Помещичья Россия… С. 145. . Судя по всему, колода применялась крайне редко — только для пойманных беглецов, в назидание другим.

Это были если не официальные, то обычные наказания. Другие, о которых речь пойдет ниже, уже нельзя и назвать наказанием. Один из историков прошлого называл их «тиранством» [80] КИЧЕЕВ П.Г. Указ. соч. с. 80. . Полная власть помещиков над крепостными и отсутствие закона, ограничивающего формы и меры наказания, давали простор «изобретательности» помещиков в этой сфере, и наказания превращались в пытки, порой чрезвычайно изощренные. Примеров таких пыток не так уж много, но они настолько вопиющи, что давали повод обвинить в злодейских поступках все дворянство в целом. Знаменитая Дарья Николаевна Салтыкова — «Салтычиха», помещица села Троицкого Подольского уезда — помимо разнообразных методов порки и битья (скалкой, валиком, палкой и поленьями), придумала и такие способы наказания: бить о стену головой, или в октябре загонять сенных девушек кнутом в воду минут на 15. Ее патологическая страсть к пыткам привела к гибели за 10 лет более ста человек, в том числе и девочек 11–12 лет. Забивая своих людей до смерти, Салтычиха нарушала закон. И поэтому, несмотря на значительные усилия своих родственников «замять» дело, была наказана с максимальной для дворянки суровостью: лишена дворянства, на час прикована к позорному столбу с надписью «мучительница и душегубица» и пожизненно заточена в подземной келье московского Ивановского монастыря [81] Там же. С. 13. .

Такая же участь через 70 лет, в 40-е годы XIX века, ждала другую помещицу, Евгению Ивановну Можарову: она запорола насмерть за пустяковые провинности несколько своих сенных девушек. Однако мужу удалось подкупить сенатских секретарей. Можарову объявили умершей, а дело закрыли [82] ЛИСТОВСКИЙ И.С. Из недавней старины. // Русский архив. 1884. Кн. 1. С. 223–229. . Пытки же, не заканчивавшиеся смертельным исходом, уголовной ответственности не подлежали. Помещик мог, ничего не опасаясь, пороть девок, раздев их догола и привязав к кресту, «на сей предмет сделанному», как это делал помещик Петр Семенович Муравьев в своем селе под Лугой [83] МУРАВЬЕВ-КАРСКИЙ Н.Н. Указ. соч. С. 84. . Могли наказывать лакеев батогами «в две руки», как это любил делать помещик Маков в Верейском уезде [84] КИЧЕЕВ П.Г. Указ. соч. С. 96. . Могли, как «одна важная барыня» (это записал со слов матери В. Одоевский), в мороз обливать девку водой и заставлять ходить по двору, при этом высовываться из окна и приговаривать: «Что? каково? бестия! каково?» [85] ОДОЕВСКИЙ В.Ф. Текущая хроника и особые происшествия. Дневник. // Литературное наследство. Т. 22–24. М., 1935. С. 116. .

«Тиранство», в отличие от спонтанного «битья», большинством помещиков осуждалось, как дело недостойное дворянина, и в мемуарах случаи пыток приводятся не как рядовые, а как исключительное и печальное явление помещичьего быта.

«Тиранство» заканчивалось судом редко, но был возможен и самосуд. Так, чрезвычайно жестокого со своими крепостными генерал-фельдмаршала графа М. Каменского зарезали дворовые [86] БЛАГОВО Д. Указ. соч. С. 96. .

Костюм помещика говорит в первую очередь о том, каким он сам хотел себя видеть. Деревня давала возможность снять с себя обязательный для службы мундир и проявить свои индивидуальные вкусы, личные пристрастия. Тем не менее, набор вариантов костюма был и в деревне достаточно узок. Помещик мог вообразить себя хоть Байроном, хоть индийским раджой, но он должен был считаться с тем, что он, во-первых — дворянин, во-вторых — дворянин не служащий, и в-третьих — живущий на виду у своих соседей и собственных крестьян. Выбор костюма предполагал выбор определенной роли, или, если хотите, образа жизни, определявшегося сочетанием того, что он хочет делать, и того, что он может себе позволить.