Александр Плотников - Визитная карточка Флота

- Да что я особенного могу рассказать, Сергей Прокофьевич? Видел, как горел Порт-Саид, как разные кораблишки возле нас шныряли, только и всего.

- Наших никто не беспокоил?

- Один раз подскочили чьи-то катера, поиграли на нервах и смотались. Зато возле Эль-Ариша израильская авиация раздолбала американское судно оживился капитан. - Я потом это судно встретил в Критском море, его тащил на буксире американский спасатель. Коробка типа "Либерти". Весь обгорелый, в борту и на палубе несколько пробоин. Похоже, что его ракетами отделали. А флаг наполовину приспущен, значит, на борту есть убитые. Не знаю, за что они его так. Похоже - это замаскированный под торгаша разведчик.

- Странная история, - удивленно воскликнул Урманов. - Свой у свояка помял бока. А как обстановка в проливах?

- Помурыжили нас возле Кадыкая, пока лоцмана дали. Их самолеты несколько раз делали облет. А я после того, как встретил побитого американца, самый большущий флаг на мачте вывесил. Чтоб все видели, кто мы, и не рыпались.

- А военные американские корабли как вели себя?

- Их эскадра еще в первых числах июня появилась в Критском море. Видимо, знали, стервецы. Хотя чего там гадать, ведь израильский генерал Иааков накануне событий летал в Вашингтон. В газетах об этом писали. Видимо, просил позволения напасть на арабов.

- Да, Никифорыч, похоже, мир был на пороге большой войны, - вздохнул Урманов.

- Лично я от прошлой еще не очухался, все железо из меня не вышло. Чертов осколок под коленкой сидит.

- Ты когда снова в Средиземное соберешься?

- Месячишка через два навещу вас.

- Будь другом, Никифорыч, прихвати блока два "Шипки". Я запасся, да боюсь, не хватит.

- Будет сделано, Сергей Прокофьевич!

Четырнадцатого июня "Горделивому" дали "добро" на выход в море.

К половине девятого причал возле крейсера был полон. Чуть в стороне от провожающих выстроился базовый оркестр, наигрывавший бравурные мелодии.

Урманов стоял на мостике и намеренно не смотрел в сторону берега, зная, что на причале находится Ирина Русакова, примчавшаяся сюда одной из первых. Командир, наверное, выдержал бы характер, если б вдруг не услышал звонкий женский голос:

- Сержик! Сереженька! - Так могла называть его только тетушка Соня. И она приехала сюда!

Пришлось перейти на другое крыло мостика, чтобы разглядеть в толпе Софью Ниловну, которая привставала на цыпочки и махала ему шелковой косынкой. Потом взор Урманова скользнул по причалу и остановился на той, кого не хотел видеть. Ирина была одета в немыслимо цветастое платье, цыганские серьги-обручи выглядывали из-под распущенных по плечам темных волос. Она резко выделялась среди скромно одетых женщин не только нарядом, но и горделивым спокойствием. Другие жены что-то выкрикивали, взволнованно поправляли прически, поднимали на руках верещащих ребятишек, а Ирина стояла, застыв, как натурщица перед мольбертом художника...

Стрелки часов отделили левую верхнюю четвертушку циферблата, наступило время открывать палубу.

- Разрешить провожающим доступ на корабль, - скомандовал Урманов дежурной службе. Вскоре по трапу застучали женские каблучки - непривычная для морского уха дробь.

Он и сам спустился вниз, чтобы встретить тетю. Взяв ее под руку, провел в свою командирскую каюту.

- Ого, Сержик, - восхищенно лопотала Софья Ниловна. - Да у тебя настоящая трехкомнатная квартира!

- Жить можно, - усмехнулся он, вспомнив слова Павла Русакова.

- И у других такие же? - полюбопытствовала тетя.

- Смотря у кого. Адмиральская побольше моей, офицерские поменьше.

Она как шаловливая девчушка покрутилась в поворотном кресле, нажала кнопку вызова вестового матроса. Тот мигом появился в дверях.

- Спасибо. Ложный вызов, - сказал ему командир.

Потом Софья Ниловна увидела фотографии брата и невестки под стеклом рабочего стола и сразу погрустнела.

- Может, я неладно сделала, Сережа, - смахнув слезу, заговорила она. - Только я привезла тебе горсточку земли с Прониной могилы... Чтобы вспоминал о нас в дальних краях...

Она достала из сумки небольшую палехскую шкатулочку, протянула племяннику.

- Спасибо, тетя Соня, - растроганно произнес он, потрясенный тем, что сам не догадался это сделать.

В девять тридцать по корабельной трансляции прозвучала команда:

- Провожающим просьба покинуть корабль!

Урманов, провожая Софью Ниловну до трапа, задержался с нею на корме.

Мимо тянулись на выход женщины со смазанной губной помадой и грустными глазами, волочившие за ручонки зареванных ребятишек. Почти все дети "Горделивого" были еще дошкольного возраста. Быстрым шагом прошла жена замполита Валейшо, веснушки на ее лице были тщательно запудрены. Сергей отметил про себя, что детей она на проводы отца не привезла.