Александр Плотников - Визитная карточка Флота

Словно прочитав мысли дочери, Иван Егорович тихонько кашлянул и промолвил:

- На днях твой профессор звонил, спрашивал о тебе... Я ему сказал, что ты приезжаешь на побывку...

Отец виновато опустил голову, он все никак не мог избавиться от робости перед своим теперь уже бывшим зятем. Хотя кто их поймет, теперешних молодых, сегодня они враждуют - завтра милуются.

- Эх, папа, папа, зачем же ты это сделал? - укоризненно протянула Татьяна.

- На вранье язык не поворачивается, тей паче он твоему дитю родитель...

Димка уже не слышал этого разговора, он сладко подремывал на теплой груди матери, заботливо укрытый полой ее расстегнутого пальто.

Илья заявился буквально на следующий день после ее прибытия. Татьяна не могла не заметить, что он сильно похудел, залысины на висках стали еще обширнее, а над переносицей прорезались две морщинки - следы грустных раздумий.

Димка был в восторге: и мама прилетела, и папа приехал! Вот здорово! Смущенный Иван Егорович затаился на кухне.

- Папочка, скажи маме, чтобы она больше не улетала! - просил Димка. Я без вас очень-преочень скучаю!

- Хорошо, Димок, я попрошу маму, чтобы она не оставляла нас с тобой, - пообещал Илья, но этот многозначительный намек Татьяна пропустила мимо ушей.

За ужином разговор не клеился, непочатой осталась бутылка французского коньяка, привезенная Ильей. Отец, поковырявшись в тарелке, вылез из-за стола и отправился прогуляться перед сном, прихватив с собой внука.

Татьяна поняла, что объяснения с Ильей не избежать.

И действительно, как только они остались одни, Илья умоляюще заговорил:

- Танюша, я же одну тебя люблю, одну на всю жизнь! Клянусь нашим сынишкой, за все это время у меня не было другой женщины...

- Меня это не интересует, - равнодушно ответила Татьяна.

- Мне все понятно, - прохрипел он. - Знающие люди говорили мне, что вы все там на судне расписаны по начальству. Ты, наверное, спишь с капитаном!

- Нет, со вторым механиком. Капитан староват для меня...

- Шлюха! - сдавленно воскликнул он, но тут же опомнился: - Прости меня, Таня, я просто не в себе. Я никогда ни в чем тебя не упрекну.

- Поздно, Илья. Наш поезд давно ушел.

- Но я не могу без тебя! Я с ума схожу от тоски!

- Прости меня, Илья, но пойми, я не люблю тебя и ничего не могу с собой поделать. Это не вздорная бабья прихоть, это мое твердое решение. Прошу тебя, оформи дело с разводом.

Илья закрыл лицо руками, плечи его сотрясались от рыданий...

В обратном полете из Москвы во Владивосток, когда притупились грустные впечатления от расставания с отцом и Димкой, Татьяне пришла в голову мысль о том, что она может теперь с чистой совестью доложить помполиту Воротынцеву: ваше указание выполнила, семейные дела упорядочила!

Глава 3

С недобрыми предчувствиями шагал Урманов по направлению к штабу.

- Выш выход откладывается, - сказали ему там. - В семь сорок пять Израиль начал военные действия против Объединенной Арабской Республики.

- Это серьезно? - спросил Урманов.

- Очень даже серьезно. С часу на час ожидается Заявление Советского правительства.

Вскоре правительственный документ передали по радио. Израиль был назван в нем стороной, развязавшей неспровоцированную агрессию. "Советское правительство оставляет за собой право осуществить все необходимые меры, вытекающие из обстановки", - говорилось в Заявлении.

Лейтенант Русаков понимал, какая огромная ответственность свалилась на плечи его отца, многое отдал бы он, чтобы сейчас быть рядом с ним.

Разволновался и Павел Русаков.

- А почему нас остановили? - спросил он командира.

- К сожалению, как говорил еще адмирал Лазарев, Черное море - это бутылка, затычка от которой находится у турок, - ответил Урманов.

- И сколько будем ждать?

- Пока не прояснится военная и политическая обстановка в регионе.

Обстановка прояснилась лишь спустя несколько дней, когда решительная позиция Советского Союза и гневное осуждение миролюбивых стран вынудили Израиль остановить продвижение своих войск. Все эти дни для военных моряков прошли в тревожном ожидании.

Двенадцатого июня из Средиземного моря возвратился водолей. Едва судно ошвартовалось возле причала, как на него началось паломничество соседей. Пошел и Урманов, тем более что капитан водолея был давним его знакомым.

- Одолели тебя, Никифорыч? - поздоровавшись, спросил Сергей.

- Не говори, - усмехнулся капитан. - Как будто я приятель Бен Гуриона.

- Ты меня извини, но мне скоро самому туда. Будь другом, просвети немного.