Александр Плотников - Визитная карточка Флота

Когда строевой смотр закончился и команду повели на обед в столовую, Урманов задержал на минутку старшего помощника.

- Иван Аркадьевич, - обратился он к Саркисову по имени-отчеству, как бывало в академии. - Ты проверял форму одежды офицеров?

- Так точно, товарищ командир, - бодро подтвердил старпом, старательно выговаривая шипящие звуки. И все равно вместо "ч" у него получалось "сч", вместо "щ" выходило "шч".

- И ты не обратил внимания на безобразный вид лейтенанта Русакова?

- Почему не обратил? Я предложил ему переодеться, он сказал, что нет у него другого кителя.

- Тогда почему вы оставили его в строю? - непроизвольно перейдя на "вы", раздраженно воскликнул Урманов.

- Как же можно, товарищ командир? Он же сын командующего нашей эскадрой контр-адмирала Русакова!

- Прежде всего он наш с вами подчиненный, старпом! И требовать с него надо безо всяких скидок.

- Понял, товарищ командир. На будущее учту.

Поздним вечером в каюту Урманова заглянул капитан третьего ранга Валейшо.

- Я не помешаю? - деликатно осведомился он.

- Входите, Федор Семенович, безо всяких церемоний, - откликнулся Сергей.

Валейшо присел на краешек куцего диванчика, притулившегося к стене неподалеку от рабочего стола.

- С утра до ночи в заботах? - улыбнулся он, заметив стопку наставлений с многочисленными закладками.

- Готовлю групповое упражнение с офицерами, - поднял голову от стола командир. - Хватит им заниматься мастеровщиной.

- Мастеровщиной... - повторил последнее его слово замполит. - У вас это прозвучало как ругательство. А ведь на мастеровом люде вся наша промышленность держится, только называем мы его иначе - рабочим классом.

- Против рабочего класса я ничего не имею, - зыркнул на него колючим взглядом Урманов. - Сам из мастерового клана вышел. Только подсобничать заводским рабочим наши матросы больше не будут.

- А как же классовая солидарность, взаимовыручка? - снова улыбнулся Валейшо.

- Не надо громких слов, Федор Семенович, ими из бомбомета не выстрелишь. Нам с вами, между прочим, надо постараться, чтобы матросы не только знали, но и умели применить в бою технику и оружие.

- Вот в этом я с вами совершенно согласен, товарищ командир! Потому-то и нужна золотая середина между теорией и практикой... Впрочем, я зашел к вам по другому делу.

- Слушаю вас внимательно.

- На днях у нас выборы комсомольского комитета. Как вы смотрите на то, чтобы рекомендовать в секретари главного старшину Хлопова? По-моему, парень он серьезный, принципиальный.

- А комсомольцы его поддержат?

- Думаю, да. Он один из самых авторитетных старшин в экипаже.

- Ну что ж, я не возражаю.

- И еще, - замполит смущенно замялся, - один деликатный вопрос... Не могли бы вы потолковать с лейтенантом Русаковым? Я знаю, он вырос на ваших глазах и очень вас уважает...

- О чем же мне с ним говорить?

- С ним что-то странное происходит, друзей у него нет, ко всему безразличен, на службу приходит как на принудиловку...

- Все это больше по вашей части, Федор Семенович, - пряча усмешку, сказал Урманов.

- Пробовал, только ничего у меня не вышло, - бесхитростно ответил замполит.

- Добро, я попытаюсь разговорить лейтенанта Русакова, - согласился Урманов, красноречиво поглядывая на палубные часы, висящие на стене. На языке вертелся банальный вопрос: не пора ли гостю домой, но Сергей вовремя спохватился, вспомнив семейную историю замполита. Три года назад Валейшо овдовел, остался с двумя сыновьями-погодками, старший ходил тогда в первый класс. Помаявшись один с детьми около полутора лет, Федор Семенович женился вторично, привел в дом супругу намного моложе себя. Говорят, жили они поначалу дружно, мачеха была внимательна к мальчишкам до тех пор, пока не родила дочку. Как часто бывает в таких случаях, собственное дитя заслонило ей весь белый свет, а сердце отца оказалось разорванным надвое... "Все мы мастаки по чужим душам, - косясь на застывшего в невеселой позе заместителя, размышлял Урманов. - Зато в своей не всегда можем разобраться..."

- Может, перехватить для вас дежурную машину? - негромко осведомился он, чувствуя, что пауза слишком затянулась.

- Спасибо, Сергей Прокофьевич, - встрепенулся Валейшо. - Поздно уже, мои все спят. Переночую в лейтенантской каюте, там есть свободная койка.

Когда Валейшо, пожелав спокойной ночи, ушел, Сергей быстро разделся и юркнул под одеяло. Но пожелание замполита не сбылось, долго еще лежал Урманов без сна, думая о своем.