Анна Ларина-Бухарина: Незабываемое

«Незабываемое» сразу же перевели в нескольких странах. Мемуары A.M. стали международной сенсацией. Анна Михайловна смогла повидать мир; ее принимали уважительно и сердечно — мне казалось, уважительней и сердечней, чем в России…

Это очень выношенная книга, многие ее страницы давно и очень тщательно продуманы. Иногда людей спасает то, что они пытаются прошлое забыть, вычеркнуть из жизни. У Анны Михайловны все было совсем наоборот. Ее спасали именно воспоминания — сначала устные; очень нескоро пришла возможность тайком их записывать, со временем все меньше и меньше таясь и опасаясь за себя и близких. Продумывались жизни отца и мужа, да и своя заодно; разбивались устоявшиеся обвинения — тому помогали и постоянно перечитываемые документы, материалы прошлого. Работа защитника требовала уточнений, подробностей. Со временем она была осознана как работа обвинителя. Новое качество потребовало новых штудий. Основой защиты было непреложное — участие Бухарина в революции, в послереволюционной жизни страны, то, что Ленин назвал его любимцем партии. В те годы самое звучание таких клише казалось самодостаточным. Понимаю, как тяжко стало Анне Михайловне, когда испытанные аргументы перестали срабатывать, когда выстраданная ею концепция истории России советских лет начала рушиться, распадаться — частью, тут ни убавить ни прибавить, справедливо, чаще — с передержками, новыми фальсификациями. Но это навалилось уже потом, после выхода «Незабываемого»…

Думая над композицией книги воспоминаний, A.M. отказалась от тривиального хронологического повествования. Мемуары построены, как работала память автора в самые страшные годы ее жизни — переключаясь с сиюминутного на прошедшее. Страницы о доарестной жизни постоянно перебивают пунктирную хронологию ссылки, тюрем, лагерей. «Незабываемое» посвящено памяти двух самых близких автору людей — отца и мужа. Эти два портрета спаянны — они были друзья, и A.M. с детства воспринимала их рядом.

Не много найдется в наши двадцатые годы отошедшего века столь чистых и столь незаурядных личностей (понимаю, сколько сыщется противников этого утверждения — но сие не доказательство его ложности)…

Отца — Юрия Ларина (Михаила Александровича Лурье), человека уникальной судьбы, A.M. любила и уважала; двух своих сыновей, Юру и Мишу, она назвала в его честь. Ее воспоминания об отце согреты нежностью. С одной стороны, имя Ю. Ларина не было вымарано из истории, но, с другой, о нем просто не вспоминали — поэтому посвященные ему страницы книги А.М — важный источник информации об этом человеке.

По понятной причине и о Бухарине, чья известность в двадцатые-тридцатые годы была общенародной, воспоминаний написано немного. Его портрет, созданный пером Анны Михайловны, живой. Дело не только в том, что она Бухарина хорошо знала — дружба, несмотря на разницу лет, началась давно, вместе было проведено немало времени; последние три года его свободной жизни — просто рядом, Последние безумные месяцы — неотлучно. Конечно, это всего лишь сырье, материал, условие, как говорят математики, необходимое, но не достаточное. И дело не только в любви, пронесенной через жизнь и смерть. В данном случае любовь не слепила, не закрывала глаза на слабости, а собственный характер автора, ее жесткая честность не позволяли — вопреки располагающей к тому трагедии — эти слабости утаивать [8] В этом смысле A.M. восхищалась безупречностью поведения И. Смилги, отказавшегося сотрудничать со следствием, или, скажем, мужеством О. Пятницкого на февральском пленуме 1937 г. . Портрет — правдив. Незаурядность Бухарина проявлялась и в редком сочетании высокого интеллекта и душевной тонкости с простотой некабинетного человека, может быть, даже иногда с простецкостью, и уж, конечно, в его веселости и бесхитростности, в его удивительной детскости, никогда не покидавшей Бухарина и потому позволившей ему в непереносимых условиях Лубянки написать автобиографический роман о своем детстве [9] Роман «Времена» — последняя тюремная работа Бухарина; рукопись незавершенного романа была обнаружена в личном архиве Сталина. Издан в 1994 г. московским издательством «Прогресс». . Читатель Пастернака и Мандельштама, высоко их ценивший и зачастую им помогавший, — и свой человек в рабочих аудиториях (какая боль в тюремном письме Сталину, что его, Бухарина, с 1930 года плотно изолировали от рабочих [10] Источник. 2000. № 3. С. 48. ), спортсмен — и ученый, читавший на основных языках Европы, знавший латынь и древнегреческий… Ленин назвал его «любимцем партии» справедливо — даже серьезный Сокольников и отнюдь не ребячливый Троцкий с этим были согласны, даже никому не доверявший, безжалостный ко всем Сталин по-своему Бухарина любил, да и партия тогда еще не стала «конторой власти». В 1920-х годах, когда многие еще ценили творцов мысли, а не творцов аппарата, левая оппозиция своим главным врагом считала Бухарина и если со Сталиным готова была пойти на компромисс, то с Бухариным — никогда. Сейчас представляется немыслимым то горе, какое испытывал Бухарин, когда ему грозили исключением из партии. Именно поэтому он не создал никакой организованной фракции — как у левых. Правые, выдуманные Сталиным, — это всего лишь единомышленники в Политбюро.