Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Однако возвращаемся к существу приведенного документа (Директивы) отправленного, как нас уверяют, дуэтом Тимошенко-Жуков. Неужели не знал начальник Генерального штаба, что в приведенной им «Директиве» должна была присутствовать еще одна подписьдолжностного лица, которой нет, но, судя по статусу документа, должна была там быть в наличие?

А почему ее не было, этой подписи? Лучше бы спросить об этом Георгия Константиновича с товарищами консультантами, но нас разделяет гигантский временной отрезок в полстолетия.

Вполне вероятно это произошло из-за того, что данная Директива была послана новообразованной Ставкой, а не Наркоматом обороны. Отсюда, как видите, и отсутствие в «шапке» документа военной структуры его выпустившей. Ставку же невозможно привести, а Наркомат обороны потянет за собой то, о чем мы вели разговор выше — вопрос о третьей подписи. А этого Жукову с товарищами, как раз и не надо.

Данная Директива — это заведомо искаженный документ, потому что в нем нет самого главного, на тот момент, — поднятие войск западных направлений по боевой тревоге. Отсюда, скорее всего, и отсутствие подписи третьего лица.

Действительно, на тот момент (конец дня 21-го июня), надо было думать уже не о боевой готовности войск (время-то уже упущено), а о том, чтобы воинские части, хотя бы, не застали врасплох у границы.

Думается, что настоящий-то документ, посланный в войска, в последующем как архивный документ, претерпел изменения, то есть, его слегка подкорректировали. Поэтому, то, что у Жукова в мемуарах приведено по поводу данной Директивы, якобы, выпущенной Наркоматом обороны — чистая «липа», фальшивка.

Да, но интересно, знать: «А какой же тогда Директивой (или приказом) вводился в действие план прикрытия госграницы, если не этой?» Или так, по наитию и стали воевать? По идеи, именно, эта Директива должна была поднимать войска по боевой тревоге, но подлинность ее, крайне сомнительна.

А как же до Жуковских «Воспоминаний» военные историки обыгрывали эту тему — введение плана прикрытия государственной границы?

В хрущевские времена Жуков был в опале, и поэтому ему можно было, в определенной мере, предъявить вину за случившееся на границе с нашими войсками. Командный состав округов знал же настоящее положение дела по тем дням: не все же погибли в войну. Они же читали подлинное сообщение из Москвы. Поэтому наряду со Сталиным, вину за поражение первых дней переложили на плечи военного руководства Красной Армии. Разумеется, без упоминания имен. Так, отделались общими словами.

Как же преподнесли читателям тех, шестидесятых годов, начало войны в исследовательских работах? Прозвучало так: дескать, «некоторые руководители Наркомата обороны и Генерального штаба (Видимо, Тимошенко, Жуков и другие. — В.М.) не сумели сделать правильных выводов из создавшейся обстановки и не приняли своевременно мер по приведению Вооруженных Сил в боевую готовность ».

Неплохо смотрелось даже для 60-х годов при самом Хрущеве. Речь-то, ведь, шла о полной боевой готовности наших войск, которой, к сожалению не было. Стоит ли, в таком случае, говорить о степенях боевой готовности, или о какой-то там боевой тревоге. Немец стал стрелять и бомбить — наши, в конце концов, стали принимать ответные меры. Вот вам и вся боевая готовность, и вся боевая тревога. Неужели, дескать, наши командиры не поняли, что началась война?

К тому же, интересно знать, как по тем 60-ым годам, назывался документ, который отправили в округа Жуков и компания? О Ставке при Хрущеве, вообще, предпочли помалкивать. Решили оставить, только Наркомат обороны, коли там нашлись частично виноватые. Читаем далее.

«Достаточно сказать, что приказ Наркома обороны «О развертывании войск в соответствии с планом прикрытия мобилизации и стратегического сосредоточения », переданный по телеграфу, был получен в приграничных округах лишь в ночь на 22 июня 1941 года, когда уже началась война».

То есть, Директивой на тот момент еще и не пахло, поэтому обществу был предложен всего-навсего, лишь приказ от лица Наркомата обороны. Видите, как называлась бумага, которая должна была 22-го июня уйти в войска (или ушла 18 июня?). К тому же черным по белому написано, что и этот отданный приказ в войска опоздал — началась война .

После смещения Хрущева отношение к Жукову изменилось на противоположное. Кто-то же должен был стать героем войны! Политбюро сделало выбор в пользу героя Халхин-Гола. Соответственно, должен был измениться и документ, отправленный в округа накануне войны. Так, скорее всего, и появилась для солидности Директива. В нее, как видите, воткнули полную боевую готовность войск, которая, даже во времена Хрущева не состоялась, и таким образом нужный документ был готов для употребления широкими советскими массами.