Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Согласитесь, насколько по-другому читалась бы фраза, написанная, примерно так: «Благодаря повседневной заботе Кирилла Афанасьевича Мерецкова о новых работниках наркомата, наше ГВИУКА срочно взялось за разработку плана…».

Но, скорее всего, более точным выражением было бы следующее выражение: «Под надзоромК.А.Мерецкова ГВИУКА взялось за разработку плана оборонительного строительства…». О срочности я опустил, в силу ее надуманности, о чем читатель узнает ниже.

«Но на Украине и в Белоруссии оно (строительство) уже велось. По решению Оперативного управления (вскоре преобразованного в Главное управление) и отдела укрепрайонов Генштаба, решению, опиравшемуся на мнение нескольких профессоров-фортификаторов из Военно-инженерной академии, работы начались с создания долговременных сооружений (ДОС) из бетона и броневых плит. Против этого решения было бы трудно возражать, располагай мы неограниченным запасом времени. Но для завершения такого строительства требовалось не менее двух лет».

Понятно, что Аркадий Федорович хотел скорректировать начавшееся строительство, ведь, количество ДОСов надо было уточнить, чтобы не попасть впросак. Это, конечно, важный элемент обороны, но без других сооружений в укрепрайоне, ценность его снижается, хотя затраты на его постройку очень велики.

Эту, важную сторону этого дела, мы тоже обсудим, чуть ниже.

«А приближение войны ощущалось все сильнее. 22 июня 1940 года Франция капитулировала перед Германией. Столь быстрое крушение развитой капиталистической державы, оказавшейся неспособной к стойкой и решительной обороне, производило тягостное впечатление. В результате такого поворота событий главный из наших потенциальных врагов не только не был ослаблен, а наоборот — обрел дополнительные силы.

Реорганизация, охватившая Наркомат обороны, повлекла за собой новые служебные перемещения. Б.М.Шапошникова назначили заместителем наркома по оборонительному строительству, а К.А.Мерецкова — начальником Генштаба».

Таким образом, Кирилл Афанасьевич по службе, стал ближе к нашему герою, Аркадию Федоровичу, превратившись из прямого начальника, в — непосредственного. И тут же, «закипела» работа.

«Кирилл Афанасьевич сразу стал приглашать к себе узкий круг руководителей для периодического ознакомления с данными, полученными Главным разведывательным управлением. Обычно их докладывал нам генерал Н.П.Дубинин».

А нам все время галдили, что Голиков разведсводки бегал Сталину на ушко докладывать. Но тот, говорят, был очень нехорошим человеком, и не только не хотел им верить, но, и заставлял других, следовать тому же, принципу.

А здесь читаем, что генерал Дубинин из своего же, родного, Разведуправления, ясное дело, что узкому составу, но, все же — периодически докладывал о состоянии дел по ту сторону нашей границы и пояснял, как главный супостат готовится к войне с нами. Неужели ж, такое было в самом наркомате обороны? И как же такое, могло, проскочило в печать в разрез с проводимой политикой нашей партии о борьбе с проявлением культа личности товарища Сталина? Куда же в таком случае смотрела цензура? Ведь, форменное безобразие получается. Оказывается, все всё знали! И таким образом, нашим военным не было нужды гадать в курилках: нападет Гитлер нас или не нападет? Служивые из Разведуправления сами, как видите, всю правду-матку, как на духу, рассказывали.

На первом же таком совещании мы услышали несколько сообщений, свидетельствовавших о том, что гитлеровское руководство намерено обратить свою агрессию на Восток и что к нашим границам перебрасываются немецкие дивизии. Посыпались вопросы . Известно ли все это высшему руководству? Продолжаем ли мы выполнять свои обязательства по торговому соглашению с Германией? Почему новые данные не учитывают при разработке планов оборонительного строительства? Почему?.. Почему?.. Все вопросы начинались с “почему”.

Удивительное дело. Почемувсех слушателей не арестовали, как «немецких шпионов», а Дубинина — за разглашение «секретных» сведений? Ведь, столько вопросов ему задавали и явно, с целью, узнать подробности. Да еще и под контролем Мерецкова! Понятно, что если Сталин запрещал, то где же еще удовлетворить человеческое любопытство, как не на работе? Вот где, оказывается, происходила утечка «государственных секретов». Тогда становится понятным, почему Мерецкова арестовали через несколько дней после начала войны? Скорее всего, вменили в вину, как потворство ведению чуждых нашему генеральскому сословию разговоров. Мы с тихоней Кириллом Афанасьевичем еще столкнемся в отдельной главе. От врожденной скромности, как и Жуков, он читателю не поведает об этих самых разговорах в Генштабе перед войной. Хорошо, хоть Аркадий Федорович, добрая душа, приоткрыл «тайную» завесу над военной жизнью товарища Мерецкова. Как видите, тот, все же, делился военными новостями с товарищами и подчиненными по службе.