Владимир Мещеряков - Сталин и заговор военных 1941 г.

Таким образом, наш герой поднялся на довольно значимую ступеньку по должностной лестнице став начальником Инженерного управления наркомата обороны Красной Армии. Сразу перед ним были поставлены задачи: в кратчайший срок преодолеть отставание инженерных войск в техническом отношении и в тактико-специальной подготовке.

«Мне присвоили звание генерал-майора инженерных войск (7 мая для высшего комсостава были введены генеральские звания). За работу взялся, едва успев принять дела. Труд предстоял гигантский: план реорганизации всей структуры: инженерного ведомства и инженерных войск надо было разработать за три недели …»

Разумеется, что наш герой взялся за дело, засучив рукава. Не надо, однако, думать, что именно Семен Константинович Тимошенко и воспылал любовью к Аркадию Федоровичу, если тот, оказался в его ведомстве и на данной должности. Как читатель знает по жизни, слово и дело, это далеко не равнозначные понятия. С этим фактом наш герой вскоре и столкнется.

По всему следует, что нашему Аркадию Федоровичу, скорее всего, протежировал Жданов, так в наркомат обороны кроме Хренова попали еще несколько человек, проходившие службу в Ленинградском военном округе и близко общавшиеся с Андреем Александровичем.

«Благодаря поистине самоотверженному труду моих непосредственных помощников, сотрудников управления М. Л. Нагорного, К. С. Назарова и братьев Хухриковых проект плана реорганизации был готов к сроку. Он предусматривал преобразование Инженерного управления Наркомата обороны в Главное военно-инженерное управление Красной Армии, объединявшее в себе управления боевой подготовки, оборонительного строительства, инженерного вооружения и заказов, оперативный, организационно-мобилизационный и административно-хозяйственный отделы, главную бухгалтерию и инженерный комитет . Хотелось нам сделать самостоятельным и отдел заграждений .Но С. К. Тимошенко и К. А. Мерецков воспротивились этому».

О чем, я и говорил, выше. Если Тимошенко, как пишет автор, хотел его видеть на посту начальника Инженерной службы, тогда отчего же тот, воспротивился реорганизации, проводимой его подчиненным? Видимо, по их мысли (наркома и его заместителя), дай волю таким, как Хренов, так они всю западную границу так перекопают, что немцы не только не проедут, вряд ли, перейдут. Да еще и заграждений всяких понастроят, как же Вермахту, в таком случае, придется прорываться? Поэтому никаких отделов! Итак, этот новоявленный Герой слишком уж, развил свою бурную деятельность — пусть малость поостынет. И как дружно-то воспротивились, друзья-товарищи: Семен Константинович и Кирилл Афанасьевич. То-то Аркадий Федорович недоумевал: «Почему отказались от его предложения работать с ним в Управлении такие признанные корифеи военно-инженерного дела как Георгий Георгиевич Невский и Дмитрий Михайлович Карбышев?» Понимали, видимо, те, что их ожидало бы при решении практических задач.

А наш герой, чувствуя поддержку Жданова, входящего в Главный Военный Совет, не опустил рук, при первых неудачах, а продолжил заниматься реорганизационными вопросами своего управления. И смотрите, что из этого получилось.

«… В первых числах июля (1940 года) я направился в Кремль и оказался в кабинете Сталина. Из руководителей партии и правительства здесь кроме него самого были К.Е.Ворошилов , Н.А.Вознесенский, А.А.Жданов и другие, а из военных — С.К.Тимошенко, К. А.Мерецков и Б.М.Шапошников .

Накануне я волновался страшно. Но, оказавшись в Кремле, вдруг ощутил полное спокойствие. Во взглядах и репликах присутствующих чувствовалась доброжелательность. У всех в руках я заметил подготовленные нашей группой материалы. Поэтому на доклад мне отводилось не более десяти минут . Я уложился в это время. После этого начались вопросы. Они ставились так профессионально, что невольно казалось, все здесь, особенно сам Сталин , хорошо знакомы с проблемой.

Неожиданно для меня Сталин предложил выделить отдел заграждений из состава управления вооружения и заказов и сделать его самостоятельным . Это было просто замечательно! Ведь мы даже не рискнули просить об этом.

Последовал короткий обмен мнениями, и Сталин сказал:

— У меня против рассмотренного плана возражений нет. Я — “за”!