Евгений Анисимов: Толпа героев XVIII века

Все эти качества Нелидовой привлекли внимание Павла Петровича, который стал уделять ей больше внимания, чем требовали тогдашние приличия придворной жизни. Естественно, многие стали думать, что это обычный придворный роман. Причину его видели в том, что в семейной жизни с Марией Федоровной Павлу не хватало некоей остроты, эмоций, огня. Почти непрерывно беременная, Мария, имея массу достоинств, не обладала ни живостью ума, ни глубоким умом вообще. Добрая, милая, безобидная, она, как истинная немка, была пунктуальна, церемонна, правильна, тяжеловесна и тем самым невольно вызывала у мужа зеленую тоску, скуку и зевоту. Но важнее другое: хотя Мария была сентиментальна, ей была чужда тяга к мистицизму, всему, так скажем, «готическому», таинственному. Павел, склонный в ранние годы к рыцарственному, подернутому флером тайны и мистики, нашел в Нелидовой единомышленника, жившего с ним как бы на одной эмоциональной волне. Он сделал ее своей дамой сердца, которой стал, как истинный рыцарь, поклоняться. Вместе с тем она была умна, изучила характер Павла, понимала его с полуслова. Своим участием, склонностью к уверенным советам Нелидова вносила в его полную сомнений и страхов душу успокоение и столь важную для него гармонию. Была ли между ними интимная связь – наверняка сказать трудно, оба в своих письмах категорически отвергали такие предположения. Конечно, можно этому не верить, но нужно признать, что их отношения заметно отличались от тех, которые можно назвать любовными. С цесаревичем, а потом и императором Нелидова вела себя необычайно для «ординарной» фаворитки. Ее любовь к Павлу явно не укладывалась в принятые трафареты. Она была бескорыстна, не использовала свое влияние для обогащения себя и своей семьи или для создания своей придворной «партии», была откровенна, упрямо отстаивала перед государем свое мнение. Порой, не скрывая своих эмоций, Нелидова поступала с ним резко, даже дерзко, не дорожа своим влиянием, не заботясь о своем будущем и мнении окружающих. Но при этом оставалась преданным Павлу человеком, изобретя для себя некую особую роль ангела-хранителя души Павла, взяв на себя миссию «утишения» этого доброго, отходчивого по своей природе, но страшно неуравновешенного, вспыльчивого человека. Каждый раз она как бы хватала его, устремлявшегося к пропасти, за полу, удерживала от непродуманных поступков и взрывов необузданного гнева.

Естественно, что возросшее влияние Нелидовой на Павла беспокоило Марию Федоровну, которая опасалась как раз того, что «малявка» метит, как она писала в одном из писем «во вторую мадам Ментенон». Первая, как известно, когда-то держала в своих руках душу Людовика XIV, а тело короля-солнца уступала ординарным фавориткам. Мария жаловалась на Нелидову даже нелюбимой ею свекрови – императрице Екатерине II, выражала всячески негодование (сколько могла при своей несомненной кротости) дерзким поведением «малявки», нарушавшей даже этикет – крепость, в которой укрывалась императрица. Конфликт обострился к 1793 году, и тогда Нелидова покинула двор и поселилась в Смольном институте. Лишь постепенно, с годами Мария поняла важность миссии Нелидовой при Павле и была вынуждена прибегать к ее помощи, чтобы сдержать бешеные, необдуманные порывы мужа.

С приходом Павла к власти в 1796 году Нелидова вновь оказалась при дворе и стала первейшей подругой императрицы Марии, которой писала пространные письма, начиная их словами: «Добрая и дорогая моя подруга!» Их обширная переписка посвящена, в сущности, той же теме: как удержать Павла от опрометчивых поступков, которые настраивали против него окружающих. Конечно, можно сказать, что Нелидова при этом «варила свою придворную кашу», интриговала, но можно также утверждать, что она не особенно искала для себя «дворских польз». Множество писем Нелидовой к государю наполнены просьбами помиловать опальных, простить виновных. Тут и безвестные майоры, и придворные, и Платон Зубов, и фельдмаршал Суворов. «Когда я, – писала Нелидова царю, – вижу глубоко прочувствованное горе, я жду вас, и пока я буду видеть подданных, почитающих за счастье служить вам, я буду мучить вас для того, чтобы не отвергали их службы. Прощайте, будьте добры, будьте собою, ибо истинное расположение ваше – доброта».

Нелидова жила в мире эмоций, она не обладала государственным умом, не могла дать Павлу дельного совета, плохо разбиралась в людях, но при этом интуитивно, эмоционально она верно улавливала главное, чего недоставало Павлу-правителю: «Государи еще более всех прочих людей должны упражняться в терпении и умеренности. Чем выше поставлены, тем более имеем мы необходимых отношений к людям и тем чаще приходится нам оказывать терпение и умеренность, ибо все люди несовершенны». Увы! Так думала только она, да еще императрица Мария. Пожалуй, во всей стране только два эти существа искренне переживали за него: остальные взбалмошного царя ненавидели, а более боялись и ждали, когда он свалится в пропасть. При этом в поведении Нелидовой не было никакой двусмысленности, изощренной интриги против императрицы. Даже враги Нелидовой признавали, что Мария, «будучи в полном согласии с m-lle Нелидовой, составляют с ней, так сказать, одну душу».