Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

21 августа с. г. я был срочно вызван из отпуска руководством Службы собственной безопасности МБ России. По прибытии на место в тот же день я был вызван на беседу с начальником Службы Прониным А. П., заместителем начальника Службы Щукиным Е .А., начальником 1 отдела Службы Ансимовым К .Х . и заместителем начальника 1 отдела Службы Молчановым К .А.

Указанные руководители на протяжении нескольких часов в гру­бой и оскорбительной манере высказывали беспочвенные обвинения в мой адрес, утверждая, что я с целью дискредитации Министра безо­пасности передал в Верховный Совет Российской Федерации копию од­ной из его письменных резолюций. На мой вопрос на чем основываются все эти выдумки А. Пронин заявил, что я был одним из тех, кто дер­жал этот документ в руках и, поскольку всем остальным он доверяет, то передать резолюцию мог только я. А. Пронин сообщил, что его вы­зывал Председатель Верховного Совета Российской Федерации Р. И. Хасбулатов, показал резолюцию Министра и, якобы, дал ему ука­зание "разобраться с мерзавцем выносящим документы из МБ России". Аналогичное указание он, якобы, получил также от Министра безо­пасности Российской Федерации. После этого мне было предложено на­писать рапорт об увольнении из органовбезопасности по собственно­му желанию.

Где-то в середине беседы я понял о каком документе идет речь. Действительно в середине июля с. г. начальник 1 отдела Службы Ю. Ансимов передал мне несколько несекретных, незарегистрированных документов относительно книги Р. Хасбулатова "Реформирование ре­форм" к которым была подколота собственноручная резолюция В. П. Ба­ранникова в адрес начальника Службы с указанием провести оператив­ные мероприятия в отношении фирмы "Агротес " с целью выяснений возможного финансирования ею "Славянского Собора". Каких либо ме­роприятий по этой революции я не проводил и почти сразу вернул до­кументы руководству отдела и через некоторое время ушел в отпуск. Никому из посторонних лиц я документы не передавал и об их содержании не сооб щал.

В ответ на мои объяснения А. Пронин мне заявил, что поскольку я не желаю признаваться и писать рапорт об уходе я все равно буду уволен по какой либо другой причине и мое запирательство очень плохо отразиться потом на жизни моей жены и детей. Мне показалось, что я ослышался и я попросил повторить эти слова, спросив понимает ли он о чем говорит.. А. Пронин повторил, что ни мне, ни моей семье ОН СПОКОЙНОЙ ЖИ З НИне даст.

В качестве предлога для расправы надо мной было использовано обвинение в нарушении секретного делопроизводства, которое было вскрыто во время обыска моего кабинета в то время когда я нахо­дился в отпуске. При этом был полностью проигнорирован тот факт, что перед уходом в отпуск, в соответствии с инструкцией у меня бы­ла проведена проверка, о чем имеется отметка в моем отпускном удостоверении.

Устным приказом начальника 1 отдела Службы K .Х.Ансимова я был освобожден от обязанностей начальника направления, у меня были изъяты все документы без оформления, их официальной передачи и изъ­ят пропуск на работу.

Действия руководителей Службы собственной безопасности в от­ношении меня и угрозы в адрес моей семьи не только являются прямым нарушением всех мыслимых и немыслимых правовых норм но, что самое главное, учитывая их уверенность в полной безнаказанности неминуе­мо приведут к террору в отношении неугодн ых потем или иным причинам сотрудников органов безопасности:

Я прошу Вас разобраться в этой дикой истории и предпринять необходимые шаги, чтобы по крайней мере на моем месте не оказался следующий "неугодный".

Я обращаюсь в Верховный Совет Российской Федерации в обход руководителей Министерства, поскольку начальник Службы собственной безопасности мне сообщил, что действует по прямому указанию Ми­нистра и больше мне негде искать справедливость и защиту для своей семьи.

Начальник 1 направления 1 отдела Службы собственной безопасности МБ России

майор В .Плющев

25 августа 1992 года

Я направил это письмо Председателю комитета безо­пасности Сергею Степашину, и, кажется, забыл об этом письме; но осадок остался — интересно, что они хотели найти в моих бумагах?