Фёдор Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Цены на промышленные товары выглядели следующим образом. Самый дешевый телевизор стоил 354 рубля (новинка 70-го телевизор «Рекорд-102» с 40-сантиметровым по диагонали экраном оценивался в 550 рублей). Электробритва «Харьков» — 22 рубля, радиоприемник «Альпинист» — 27 рублей 94 копейки, велосипед «Школьник» — 29 рублей 80 копеек, часы женские «Заря» — 32 рубля, часы мужские «Полет» — 46 рублей, туристическая палатка — 37 рублей 50 копеек, велосипед «Орленок» — 45 рублей 70 копеек, женский велосипед — 55 рублей, фотоаппарат «ФЭД-З-Л» — 47 рублей, плащ женский из материала «болонья» — 50 рублей, мужской — 55 рублей, радиола «Рекорд-68-2» — 72 рубля, ковер — 84 рубля, стиральная машина — 85 рублей, радиоприемник «ВЭФ-12» — 93 рубля 02 копейки, магнитола «Фиалка-2» — 158 рублей, магнитофон «Комета-206» — 180 рублей, магнитофон «Орбита-2» — 210 рублей, кинокамера «Кварц-5» — 265 рублей, автомобиль «Запорожец» — 3500 рублей, «Москвич-412» — 4936 рублей.

В начале февраля разрядилась ситуация вокруг тайного канала Юрия Андропова. Как мы помним, этой инициативой председателя КГБ был крайне недоволен Громыко, которого теперь следовало перетянуть на свою сторону. Сделать это должен был Вячеслав Кеворков. Он это и сделал, добившись личной аудиенции у министра иностранных дел. Далее послушаем собственный рассказ самого Кеворкова:

«Служебные апартаменты министра представляли собой сравнительно небольшую комнату, отделанную деревянными панелями, с неизбежным зеленосуконным столом, расположенным ближе к задней стене, а слева все пространство стены занимал шкаф с книгами в дорогих переплетах, похоже, полный Брокгауз и Ефрон. На полу ковер, именно такой, как и у всех министров его ранга.

Ковры — вещь особая. Они распределялись в точном соответствии с «табелью о рангах», и по ним уже при входе легко было установить, с кем имеешь дело.

Слева и справа на казенном сукне стола — аккуратные папки в разноцветных переплетах, посередине — документ, который министр читал в данную минуту,

В отличие от ковров документы на столе у Громыко были совсем не такие, как у других министров. Они писались на желтой бумаге. Такого больше никто себе не позволял. Подписывался он только именем, которое включало в себя и титул.

При моем появлении Громыко вышел из-за стола, бросил на меня короткий взгляд и, не найдя ничего интересного, отвернулся в сторону, небрежно протянув мне руку для пожатия. Затем предложил сесть, а сам вернулся на место, дочитал «яичную» бумагу до конца, поставил подпись, захлопнул папку и отложил ее в сторону.

— Я слушаю вас!..»

Кеворков изложил министру свои мысли, которые сводились к следующему: учитывая желание нового руководства ФРГ качественно изменить в лучшую сторону свою политику в отношении Советского Союза, Москве следует установить с Бонном «конфиденциальный канал» для лучшего взаимопонимания. Громыко стал сопротивляться, ответив в следующем духе: мол, вы что, хотите втянуть меня в тайный сговор с немецким руководством, при попустительстве которого в Германии возрождается неонацизм, преследуются прогрессивные партии, в первую очередь — коммунистическая? Но Кеворков не зря считался отменным дипломатом (иначе Андропов бы и не выбрал его в парламентеры). Он напомнил министру его собственные слова, сказанные им прошлым летом во время встречи с заместителем Брандта Гельмутом Шмидтом, о том, что туннель сквозь гору нужно пробивать одновременно с обеих сторон и так, чтобы идущие навстречу друг другу обязательно в итоге встретились. Видимо, Громыко это сильно польстило. И хотя в продолжении разговора он так и не высказался в пользу установления тайного канала, однако в заключение произнес фразу, которая много значила:

— Хорошо, мы еще раз обсудим эту проблему с Юрием Владимировичем.

Когда Кеворков приехал к Андропову, тот находился в хорошем настроении. Оказывается, пока парламентер ехал из МИДа, Громыко успел позвонить председателю КГБ и весьма положительно высказался об итогах этой беседы.

— Вы сделали очень полезную вещь, — подвел итог Андропов, — а потому впредь я буду вас называть исключительно «искусным канализатором»,

И в благодарность за его деятельность шеф КГБ пожал Кеворкову руку.

Однако оставим на время большую политику и вернемся к делам более приземленным — например, личной жизни звезд. В те февральские дни Андрей Миронов репетировал в Сатире в спектакле «У времени в плену». А Татьяна Егорова сидела дома в Трубниковском. Иногда после репетиций Миронов приезжал к ней и они вместе ужинали. Правда, особой радости эти совместные ужины ни ему, ни ей не приносили.