Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Грамот, прямо говорящих о переходе крестьян с землей от одного владельца к другому, от XV в. сохранилось ничтожное количество. Но ближайший анализ актового материала позволяет сделать вывод, что такой переход был обычным явлением. Так, в конце 1440 г. князь Дмитрий Юрьевич Шемяка передал в Троице-Сергиев монастырь село Присецкое в Бежецком Верхе «и з деревнями, и со всем с тем, что к тому селу потягло». В декабре же 1440 г. он дал монастырю на это село жалованную грамоту, в которой было указано, что в селе живут крестьяне («люди», «сироты»), перешедшие вместе с землей во владение монастыря и подлежащие суду игумена [659] АСЭИ, т. I, стр. 120–121, № 164–165. . Точно так же около 1430 г. душеприказчики Ивана Михайловича Крюкова дали в Троице-Сергиев монастырь в качестве посмертного вклада завещателя село Меденское на реке Тверце с «серебром», «животиною» и хлебом. В полученной монастырем примерно в то же самое время жалованной грамоте на это село от великого князя Василия II в селе упоминаются крестьяне («люди») [660] Там же, стр. 56–57, № 57 и стр. 64, № 71. От старожильцев надо отличать «людей пошлых», «старых», «старинных» в том случае, когда эти термины означают холопов. Так, в 1435 г. Федор Остафьевич передал детям по духовной грамоте своих «людей пошлых», а «Захара старого отпустил… на свободу и з женою и з детьми» (ГВНП, стр. 171, № 111). . Путем такого рода сопоставлений различных документов, относящихся к одним и тем же владениям, выданных одновременно и содержащих в одних случаях указания на землю, в других — на живущих на ней крестьян, становится очевидным, что объектом отчуждения в большом количестве случаев является не только земля, но и феодально-зависимое крестьянское население. Когда отчуждаются населенные пункты («села», «деревни»), вместе с ними, как это видно из приведенных примеров, продаются, передаются «по душе» и т. д. в первую очередь крестьяне-старожильцы.

Итак, крепкая хозяйственная связь старожильцев с полученными земельными наделами выступает достаточно отчетливо.

Несколько иное значение, чем «старожильцы», имел термин « давнии люди », встречающийся в новгородских грамотах уже в XIII–XIV вв. Это — государственные крестьяне, находившиеся в закрепленной давностью даннической зависимости от князей в результате «заклада» за него и, как таковые, не подлежащие выводу в другие княжества: «А кто будеть давных людии в Торжьку, — читаем в договорных грамотах Новгорода с великими князьями тверскими, — а позоровал ко Тфери при Олександре и при Ярославе, тем тако и седети, а позоровати ко мне» [661] ГВНП, стр. 14, № 4. См. также стр. 14, № 5. . Если при характеристике старожильцев существенное значение имеет различие между терминами «жити» на земле, и «сести жити» на землю, указывающими на хозяйственную зависимость крестьянина от землевладельца, то применительно к «давним людям» употребляется выражение «седети, а позоровати…» Это выражение свидетельствует о закреплении даннических отношений к князю (в данном случае тверскому) перешедших под его патронат («позоровавших» ему) крестьян-общинников, живущих на территории, ранее подвластной правительству другой земли (в данном случае новгородскому) и продолжавших сохранять связь со своей общиной («…тако и седети»). Здесь мы можем наблюдать расширение круга феодально-зависимого населения данного княжества путем включения в эту сферу черного крестьянства новых территорий.

Старожильцам в жалованных грамотах противопоставляются « люди » « пришлые », « перезванные » из других княжеств и « люди » « окупленые » или « купленые » [662] АСЭИ, т. I, стр. 236, № 264; стр. 216, № 252. . Эти два разряда сельского населения обычно стоят рядом («люди пришлые и окупленные» [663] С. А. Шумаков , Обзор грамот Коллегии экономии, вып. 2, М., 1900, стр. 47, № 2. ; «купленные и перезванные» [664] «Акты исторические» (далее — АИ), т. I, СПб., 1841, стр. 56–57, № 28. ). Формулы жалованных грамот, в которых упоминаются эти категории крестьянства, известны в разных вариантах: «А кого к собе призовут в ту деревню людей из-ыных княженей, а не из моей отчины, из великого княжения, или кого себе окупят в ту деревню» [665] АСЭИ, т. I, стр. 99, № 128. ; «и кого к себе призовут на те пустоши людей из-ыных княженей, а не из моее отчины, из великого княженья, или кого окупят» [666] Там же, стр. 108, № 140. ; «…или кого окупив посадят» [667] Там же, стр. 124, № 171. ; «или кого людей откупив посадят» [668] «Акты Археографической экспедиции» (далее — ААЭ), т. I, СПб., 1836, стр. 24, № 31. . Имеются основания думать, что «окупленые люди» могли быть не «инокняжцами», а местными жителями. В одной грамоте говорится: «И кого призовет игумен в ту деревню из иного княжения, а не из нашие вотчины, из великого княжения, или кого искупит в моей вотчине и посадит…» [669] «Акты юридические» (далее — АЮ), СПб., 1838, стр. 8–10.