Александр Грязев - Архивные записки

А каким образом проделали тысячеверстный путь с балтийских берегов янтарные привески и кольца? Люди поселения меняли на них свои товары? Возможно. А может, они сами пришли сюда на Модлону с берегов Балтики и принесли с собой янтарные украшения?

Тайн много, но несомненно одно: свайные поселенцы — пришлые люди.

Среди археологических находок было донце прялки и несколько семечек льна. Значит, те древние люди знали прядение и ткачество? Конечно, знали, и не это удивляет. Поражает другое: когда семена посеяли в лаборатории, то они проросли. Это было так неправдоподобно, что ученые вначале не поверили археологам.

Через несколько лет, в сентябре 1945 года, в Череповецкой лаборатории семенной инспекции опыт был повторен и семена льна, пролежавшие в глубине земли четыре тысячи лет, вновь дали ростки. Стебель вырос почти в метровую высоту, с боковыми побегами и зелеными листьями! Как же такому не удивляться? Ведь эти семечки льна — современники фараоновых пирамид в Египте.

Так, может и не надо разгадывать все тайны той далекой жизни? Важно, что те люди были, и мы теперь многое знаем о них. Отголоски их бытия дошли до нас через огромную толщу веков. А проросшее семечко льна, как весточка из того далекого времени, как доказательство вечности жизни, как связь между прошлым и нынешним…

Когда же я вновь пришел в музей и остановился у витрин с находками из модлонского раскопа, то я по-другому стал глядеть на эти черепки глиняных горшков с ямочками, кремневые ножи и наконечники стрел, янтарные привески и рыболовные крючки… Все, что когда-то брали в руки древние люди, занимаясь своими делами в домах и на улицах свайного поселка. И мне казалось даже, что я видел тех людей…

…Хозяин проснулся раньше всех еще до солнца, что было для него привычным с тех пор, как стал он главой своего рода.

В хижине было темно. Лишь через узкую щель занавешенного входа пробивалась полоска серого предутреннего света, разрушая полумрак хижины. Хозяин поглядел на спящую рядом жену, на детей, лежащих у другой стены на звериных шкурах, которыми был устлан глиняный пол дома, потянулся, встал и, откинув полог, вышел наружу.

Лохматый пес у входа, узнав Хозяина, стал к нему ласкаться. На воле было намного светлее, и Хозяин привычным взглядом окинул знакомую картину: дома поселения, стоящие в два ряда по краям небольшого, вдающегося в реку болотистого мыса. Все хижины стояли на сваях, с трех сторон омываемые речной водой. Посредине улицы, меж рядами домов, пролегал неширокий бревенчатый настил, к которому от каждой хижины вели узкие мостки. Такие же мостки были проложены и между домами.

Никто из людей поселения не помнил, как пришли на этот мыс их предки и почему они построили дома на сваях. Но так было заведено в роду, и если была нужда строить дом новой семье, место для него выбирали на мелководье, у самого берега мыса. Вон и сейчас торчат из воды у песчаной косы первые сваи новой хижины, которую начали вчера строить мужчины, свободные от охоты.

Дом Хозяина находился в середине поселка. Постояв немного на свежем ветерке, он спустился на бревенчатый настил и пошел вверх по мысу, туда, где за крайними домами начиналась сухая земля и стояли первые деревья большого соснового бора. Здесь, между поселком и лесом, на невысоком холме, огражденный валом камней, стоял врытый в землю шест. На вершине его беле череп женщины — прародительницы и хранительницы поселян.

Каждое утро Хозяин приходил сюда до восхода солнца и совершал поклонение предкам, испрашивая удачи в наступающем дне для всех людей своего рода. Удачи в охоте и рыбной ловле. Больше он не хотел ничего, ибо это было в жизни самым главным.

Когда Хозяин, сопровождаемый псом, возвратился к своей хижине, небо с той стороны, куда текла река, сделалось красным — всходило солнце. Поселок просыпался от недолгого летнего сна. Начинался новый день с его старыми, до мелочей знакомыми заботами.

Поселяне выходили из хижин, пристально глядели на небо и реку: от хорошей погоды многое зависело в наступающем дне. Женщины разводили огонь своих очагов и легкий синий дымок струился из дверей и вился уже над многими домами.

В доме Хозяина тоже все проснулись, и каждый занимался своим делом. Жена сидела у очага и, вращая ладонями тонкую палку, вставленную в ямку небольшой сухой плашки, добывала огонь. Ей помогала старшая дочь, придерживая одной рукой плашку, а в другой держа наготове пучок сухих стружек. Младшая дочь ломала хворост на растопку. Два сына, сидя у порога, готовили охотничьи снасти: один крепил новый кремневый наконечник к дротику, а второй увязывал плетенку для ловли рыбы. Затем он, положив в корзину с ловушкой небольшой камень, зашел со своей снастью в воду у самой хижины, где у сваи, омываемой течением, стояла с вечера поставленная им ловушка. Он опустил в воду и привязал к свае новую ловушку, а старую вытащил и, увидев бьющуюся в ней рыбу, весело закричал, подняв плетенку над головой. Меж домов по всей деревне вынимали из воды верши…