Жильбер Мартино - Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне

в знак дружеской привязанности

***

Там, у врат Индийского океана, Бонапарт был лишен возможности перевоплощения, то есть второго явления на земле.

Вальтер Скотт

***

Присутствие Бонапарта превратило этот обетованный остров в зачумленную скалу

Шатобриан

***

Если у французов остров Святой Елены вызывает дурные воспоминания, то у нас, британцев, он рождает воспоминания мучительные.

Лорд Роузбери

Покинув Англию 9 августа на борту «Нортумберленда» в сопровождении целой армады, состоявшей из бригов «Зефир», «Икар», «Редпол» и «Феррет» и транспортных судов «Буцефал», «Гаванна» и «Цейлон», Наполеон и те, кто согласился разделить с ним изгнание, подошли к берегам Святой Елены 14 октября 1815 года.

Исчезли как мираж картины великих деяний прошедших пятнадцати лет, покончено с химерой великой европейской империи, рассеялись услужливые придворные и, наконец, сокрушена потрясающая мощь, коей все было доступно и все подвластно. Тот, кто стал пленником союзных держав и кого британцы именуют «генерал Буонапарте», правит теперь лишь горсткой сохранивших ему верность людей, по тем или иным соображениям последовавших за ним. Отныне его пристанищем станет этот мрачный утес, который он рассматривает в служивший ему при Аустерлице бинокль, опираясь на плечо своего лакея Луи Маршана, под удрученным взглядом прибывших с ним французов.

— Не слишком приятное место! — воскликнул он. — Лучше бы я остался в Египте. Я бы сейчас был властителем всего Востока.

Действительно, мрачно выглядит с моря эта темная глыба, ощетинившаяся пушками морская крепость, всплывшая из волн, словно Паллада в полном вооружении!

— Точно дьявол наср... этот остров, пролетая из одного мира в другой! — воскликнула одна из дам, чей лексикон явно не отличался изысканностью.

Врата ада? Нет, но весьма подходящее место для каторги, ибо нужно признать, что со стороны рейда остров Святой Елены напрочь лишен привлекательности. «Вид его ужасен, — признает несколько месяцев спустя комиссар Людовика XVIII маркиз де Моншеню. — Кругом нет ничего кроме облезлых гор, лишенных какой бы то ни было растительности». А аббат Кокро, капеллан La Belle Poule, в 1840 году скажет даже больше: «Тягостно смотреть на это нагромождение скал, изрезанных глубокими расселинами, которые художник, желающий изобразить хаос, воспроизвел бы на своем полотне». Один британский писатель еще более категоричен: «Это логово сатаны на Юге». Высокая скалистая гряда скрывает горизонт и отбрасывает тень на море, отвесные изрезанные утесы, кажется, сливаются с серыми облаками, и в гигантской расселине виднеется жалкое селение Джеймстаун со своими полинявшими домами, чахлой растительностью и гордо развевающимся на ветру флагом Соединенного Королевства.

После неудобств пребывания на «Нортумберленде» — больше двух месяцев в море, половина из которых в тропиках, — человек ожидал увидеть нечто более привлекательное, может быть, поэтический пейзаж острова Эльба или мягкую живописность Средиземного моря; как нелогичны бывают мечты людей, даже побежденных, взятых в плен и измученных. А измучены были все, так как плавание это было тяжелым испытанием. Корабль уже весьма почтенного возраста, «Нортумберленд» был предназначен на слом, когда Адмиралтейство приказало спешно его вновь вооружить; для такого дальнего плавания он был плохо оснащен и вооружен, количество провианта — ничтожно, а теснота удручающа, даже унизительна, так как палубы кишели солдатами, женщинами и детьми: всего более тысячи человек совершали это утомительное плавание, ставшее еще более продолжительным из-за того, что адмирал хотел избежать нежелательных встреч. Император, любивший, как известно, движение, имевший обыкновение, работая, расхаживать по комнате, привыкший выезжать с инспекциями и давать аудиенции, должен был довольствоваться крохотной каютой, так как адмирал запретил ему пользоваться гостиной, которая вообще-то должна быть открыта для всех, а также соседней каютой.

— Скажите генералу, — ответил он обер-гофмаршалу, явившемуся к нему с этой скромной просьбой, — что устав не допускает предоставления кому бы то ни было адмиральской каюты, тем более военнопленному.

К неудобству жилья и злобному высокомерию тюремщиков добавилась докучная необходимость привыкать к новым лицам, так как приближенные к Императору придворные и штабные офицеры были заменены лицами, появившимися лишь в последнее время: генералом де Монтолоном и его женой, графом де Лас Казом и его сыном; из прежних остались только обер-гофмаршал генерал Бертран с женой и ординарец генерал Гурго.