Дэвид Кинг - Битва дипломатов, или Вена, 1814

Герцогиня де Саган одной из последних покидала город. Однако из дворца Пальма она уезжала первой, оставляя в нем царствовать княгиню Багратион, осаждаемую теперь не столько поклонниками, сколько кредиторами. Ее возлюбленный, князь Альфред фон Виндишгрёц, уехал из Вены еще в апреле в свой полк готовиться к битвам с Наполеоном. Герцогиня перебралась в его особняк — дворец Виндишгрёц. Вечеринки в Вене постепенно затихали, угасали, и герцогиня «умирала от скуки».

Надо сказать, герцогиня уже потеряла интерес к князю Альфреду, и ему придется бороться за ее внимание так же, как это прежде делал Меттерних. В его отсутствие герцогиня все чаще и чаще начала встречаться с британским послом лордом Стюартом.

Они вместе обедали и прогуливались верхом на лошадях в парке, Вильгельмина — на призовом коне, которого она купила у лорда Стюарта. Они несколько раз выезжали за город, как она это делала с Альфредом. Стюарт во многом походил на него, только был еще более буйным и непредсказуемым. «Лорд Памперникель», воспользовавшись отсутствием Каслри, Веллингтона и Кланкарти, по замечанию одного недоброжелателя, превратил посольство в игорный дом и бордель.

Герцогине де Саган и лорду Стюарту приходилось привыкать к новым условиям жизни в городе без карнавалов и балов. К концу мая почти все делегаты и гости разъехались: кто — на войну с Наполеоном, кто — домой, кто — в поисках новых приключений. «Вена превращается в пустыню», — с горечью говорила герцогиня де Саган.

1 июня Наполеон отпраздновал триумфальное возвращение в Париж, устроив церемонию, самую пышную со времен коронации императором в соборе Парижской Богоматери одиннадцать лет назад. Ее проводили на Марсовом поле, площади парадов в самом центре города, где впоследствии появится Эйфелева башня. Для торжеств напротив военной школы Эколь-милитер были возведены пирамидальная платформа и амфитеатр.

На пурпурном троне восседал Наполеон в черной шляпе с белым страусовым пером и в пурпурной мантии, накинутой на плечи. Его окружали братья, маршалы, орлы на колоннах и военные трофеи. Не было только жены и сына.

С площади, где собралось около двухсот тысяч человек, доносились крики «Vive L’Empereur!» [7] Да здравствует император! (фр.) . После пушечного салюта и мессы к Наполеону и к толпе, по крайней мере к тем, кто мог его услышать, обратился с речью представитель новой легислатуры:

— Чего хотят эти монархи, идущие на нас войной? Что в наших действиях побудило их к агрессии? Разве мы нарушили какие-либо мирные договоры?

Забросив в толпу риторические вопросы, оратор сделал паузу и со значением сказал:

— Врагам Франции не нравится правитель, которого мы избрали, а нам не нравится тот, которого они навязывают.

Затем архиканцлер представил новую конституцию — «Дополнительный акт», который французы одобрили на недавнем плебисците. Народ одобрил закон подавляющим большинством голосов: 1 300 000 — «за» и только 4206 человек высказались «против», результат скорее манипуляций, обычных при Наполеоне, а не подлинной свободы слова. Текст потом поднесли на подпись Наполеону

Бонапарт был мастер устраивать грандиозные спектакли для демонстрации, прославления и укрепления власти. «Правительство должно ослеплять и удивлять», — говорил он. А сейчас ему особенно были нужны феерии, воспламеняющие эмоции и воображение.

Плебисцит затевался как демократический форум, освящающий новое царство свободы. Однако участие в голосовании оказалось мизерным. В Париже голосовал только один из десяти избирателей. Ни Наполеон, ни его конституция не получили массового признания, как того хотел император. Поэтому ему и пришлось организовывать на Марсовом поле торжества, демонстрирующие всенародную любовь к просвещенному повелителю.

Тем временем царь Александр прибыл в южногерманский город Хайльбронн, где временно расположилась штаб-квартира союзников. Он был удовлетворен разделом Польши, но теперь его беспокоили другие проблемы. Почему французы так восторженно встретили Наполеона? Почему рухнула власть короля-Бурбона? Стоит ли проливать кровь ради восстановления этой позорной династии?

Царя тревожило то, что русская армия находилась в основном на другой стороне Вислы, в новом Польском королевстве, далеко от вероятного центра военных операций, и ей уготовано оставаться в резерве. Ему не доверили и пост верховного главнокомандующего. Ясно, что союзники наказывали его за упорство, проявленное на Венском конгрессе.