Александр Волков - Музыка в камне. История Англии через архитектуру

Постепенно этой идеологией заразились и тори. Пиль попытался поставить в правительстве вопрос о введении свободной торговли, а одним из его учеников являлся Уильям Гладстон (1809–1898), самый радикальный из британских премьер-министров XIX в. Возвращение правительства вигов (Либеральной партии) Рассела в 1846 г. означало наступление эры либерализма, чьи ценности разделяли даже оппоненты. Лидеры тори (Консервативной партии) граф Дерби (1799–1869) и Бенджамин Дизраэли (1804–1881) являлись соответственно бывшим вигом и бывшим радикалом. Бравирующий своим либерализмом виконт Пальмерстон (1784–1865) представлял собой тип политика Викторианской эпохи, напыщенного и самоуверенного, с манерами выскочки и полным отсутствием аристократической культуры поведения.

Либеральная партия включила в свои ряды представителей рабочего класса, теперь уже не скрывавших своей заинтересованности политикой. Рассел и Гладстон стремились расширить права городских ремесленников, полагая, что те обеспечат либералам дополнительные голоса, будучи несгибаемыми индивидуалистами и сторонниками программы экономии и реформ. Параллельно Дизраэли заботился о нуждах рабочих и принимал важные социальные законы, не делая серьезных попыток пересмотреть осуществленные либералами реформы, особенно если те затрагивали суть свободы торговли. Кульминация процесса реформирования пришлась на первые годы правительства Гладстона (1868–1874), когда были сокращены бюджетные расходы и создана благоприятная среда для капиталовложений частных инвесторов. Одновременно были сильно урезаны права Церкви: ликвидирован церковный налог, отменены религиозные экзамены в университетах. Причем эти меры почти не вызвали протеста в палате лордов, а ведь когда-то защита англиканства была главной объединяющей идеей тори.

Казалось, предпринимательский энтузиазм, которому потакали реформаторы, разделяют все классы британского общества. Наблюдался спад традиционных форм хозяйства, загородные усадьбы перестали окупаться, а согласно переписи 1851 г. городское население по численности впервые превысило сельское. Аристократия принимала активное участие в индустриализации экономики, особенно в строительстве шахт, каналов и железных дорог. Для придания солидности правлениям многих банков и страховых компаний в них заседали лорды. Пресса создавала в сознании обывателя образ аристократа как человека, предающегося бесконечным развлечениям — скачки, охота, стрельба, азартные игры, посещение балов и театров. Но обеспеченных горожан такой образ жизни не отталкивал, а привлекал.

Современные либеральные историки считают, что утрата экономического превосходства Великобританией начиная с эпохи депрессии в 1870-х гг. вызвана тем, что руководители промышленности и князья торговли стремились не победить аристократию, а присоединиться к ней. Они отправляли своих сыновей в закрытые привилегированные учебные заведения, где те приобретали качества джентльменов, учились презирать торговлю и ценить латинский и греческий языки выше точных и естественных наук. По мнению Пирса Брендона, «классическое образование ослабляло предпринимательство и усиливало снобизм, препятствующий успешному развитию промышленности» [29] В наше время это препятствие устранено, и предпринимательство благополучно развивается. . Но как признавались сами воспитатели, частные школы преследовали вульгарную цель — «прославление эгоизма и своекорыстия», а здешнее «поклонение золотому тельцу было поистине угрожающим». Если молодому человеку не хватало умения заниматься бизнесом, он мог поправить свое положение выгодным браком с представительницей финансовой олигархии США.

Конечно, далеко не все аристократы предавались хвастливому потребительству и общему падению морали. Некоторые, подобно маркизу Солсбери (1830–1903), премьер-министру от Консервативной партии, продолжали жить просто и религиозно, несмотря на царившую вокруг роскошь. Но уже племянник и преемник Солсбери на посту главы правительства Артур Бальфур (1848–1930) считался свободомыслящим человеком. Вместе с принцем Уэльским, будущим Эдуардом VII (1841–1910), они символизировали новую моду в обществе: один был религиозным скептиком, другой открыто предавался сибаритству, и оба заигрывали с республиканцами.

Во внешней политике с 1814 г. и вплоть до Второй мировой войны Великобритания занималась обеспечением «баланса сил» в Европе, стараясь не допустить усиления того или иного государства, преследующего свои национальные интересы. Вернер Зомбарт остроумно сравнил английскую политику с весами, которые берет в руки лавочник. Возрождение ослабевших или проигравших войну стран осуществлялось лишь при условии принесения этих интересов в жертву универсальной идеологии либерализма. Таким образом, возродили Францию в качестве противовеса «отсталой» России и поддержали Турцию в качестве буферного государства на Балканах. Двусмысленная позиция, занимаемая британским правительством по многим спорным вопросам, стимулировала непрекращающуюся перепалку между партиями, обвиняющими друг друга в отсутствии патриотизма.