М Ройзман - Все, что помню о Есенине

Было это в те дни конца 1923 года, когда Сергей собирался организовать группу крестьянских поэтов, встать во главе ее, и для подкрепления своей кандидатуры привез из Ленинграда Клюева. В описываемое утро я пришел в "Стойло", позавтракал и сел в уголке писать срочную бумагу в Наркомпрос. В кафе вошел Есенин с Михаилом Герасимовым, членом "Ассоциации вольнодумцев". Михаил был очень высокого роста, атлетического сложения, с красивым лицом и умными глазами. Он был основателем литературной группы "Кузница", и по его предложению эти литераторы на углу Тверской и Леонтьевского переулка, в бывшем помещении кондитерской Абрикосова открыли литературное кафе. По просьбе Сергея я рассказывал Герасимову, как работает наше "Стойло Пегаса", какие документы нужны для открытия кафе, и как мы, имажинисты, делим отчисления Птички. Михаил был настоящим другом Есенина, участвовал вместе с ним в написании сценария "Зовущие зори" (С. Есенин. Собр. соч., т. 4, стр. 271.) {238}, а также "Кантаты". Кстати, Сергей принимал горячее участие в написании сценария, переписывал его, внося стилистические поправки, ремарки о месте действия, о жестах персонажей и т. д. "Сцены в Кремле", пишет соавтор сценария, поэтесса Надежда Павлович, "арест и бегство Рыбинцева, должны быть отнесены главным образом к Есенину. Тут и поэтическая живописность, и дорогой Есенину Кремль, и, наконец, вся эта часть сценария идет под знаком есенинского "Преображения" (Надежда Павлович. Как создавался сценарий "Зовущие зори",-"Литературная Рязань", кн. 2, стр. 302-303).

Участие Сергея в "Зовущих зорях", первом сценарии, отражавшем Октябрьскую революцию, так же, как и в "Кантате", написанной в память бойцов, павших в борьбе за Советскую власть, лишний раз подчеркивает, что работа Есенина в подпольном кружке сытинцев помогла ему взяться за тему этих двух по существу партийных вещей. Это же потянуло его к Ленину, и он ПЕРВЫЙ из поэтов создал неповторимый образ великого вождя...

Я поздоровался с Сергеем и Герасимовым, они сели за столик. Есенин заказал себе и Михаилу завтрак и сказал;

- Ну, Миша, выкладывай все, как есть!

Поняв, что разговор будет по душам, я взял мою бумагу, чернильницу, ручку и хотел пойти вниз, но Есенин остановил меня.

- Я буду писать в нашей читальне! - заявил я.

- Сиди! - сказал он.

- Я же буду мешать, Сережа!

- Сиди, говорю!

Поняв, что он хочет иметь свидетеля предстоящего разговора, я остался и стал прислушиваться. Сперва Герасимов стал упрекать Есенина за то, что он опирается на Клюева. Па это Сергей возразил: одно время за Клюевым шел он, Есенин, Орешин, Клычков и т. д.

- А теперь кто Клюев? - вскинулся Герасимов.- Как был, так и остался монархистом, черной сотней, сектантом, а в поэзии - комедиантом: революция ему нужна {239} с божницей, с лежанкой и пасхальным яичком: "Христос Воскресе!"

- Это ты слишком!

- Ничего не слишком! - продолжал Герасимов горячо.- Привез его, чтоб все смотрели ему в рот. А рот у него поганый!

Официантка подала завтрак, и некоторое время оба ели молча. Потом Герасимов сказал:

- Зря ты все это затеял. Сам говорил, что ты не крестьянский поэт. А теперь, после "Москвы кабацкой", стал крестьянином? Да и грешки твои помнят.

- Это какие же?

- Писал стихи о царе.

- Я писал о царевнах. Они были попечительницами лазарета в Царском Селе. Я написал о раненых, а о царевнах две строчки. Начальник лазарета полковник Ломан велел о царевнах написать, как следует. А то пообещал отправить меня в дисциплинарный батальон. Прямо под немецкие пули. Вот и пришлось! А о царе вот! - и Сергеи выразительно показал кукиш.

- Тебе же за эти стихи поднесли злотые часы с цепочкой!

- Улыбнулись они мне. Так и остались в лазарете. Хотел загнать -деньги позарез нужны были...

Этот разговор был прерван приходом писателя Марка Криницкого: он должен был читать лекцию, а ее запретили. Он просил Есенина помочь. Сергей стал читать план лекции. Герасимов попрощался, ушел. Мне пришлось спуститься вниз, напечатать письмо в Наркомпрос и заявление на имя начальника Главлита с просьбой разрешить лекцию члену "Ассоциации" Криницкому. Есенин подписал это заявление, и Криницкий, поблагодарив его, покинул "Стойло",

- Слыхал, какие у меня друзья? - спросил Сергей.

- Слыхал и видал,- ответил я...

Пишу все это потому, что надо поражаться мужеству и стойкости в то время двадцатиоднолетнего поэта, который не написал оды царю, зная, что его могут отправить на фронт.

Благое дело совершил бы литературовед П. Ф. Юшин, если бы вместо спора с В. А. Вдовиным о стихотворении "В багровом зареве" энергично и кропотливо изучил архивные документы, касающиеся работы Сергея в {240} подпольном кружке сытинских рабочих. Убежден, что такие изыскания помогли бы П. Ф. Юшину и другим литературоведам совсем по-иному истолковать и юность Есенина, и его военную службу, и отношения с Клюевым.