Фаина Османова - Истории простых вещей

Униформа старого мира сменилась сначала кожанками, гимнастерками, ботинками с крагами и высокими, начищенными до зеркального блеска сапогами, чтобы начиная с 1943 года вернуться вместе с погонами для военных. Стремление «оформить» в прямом и переносном смысле слова всю страну привело к тому, что за довольно короткий период времени свою форму, свой дресс-код обрели служащие Министерства финансов и Госбанка, служб государственного контроля, заготовок, геологии и охраны недр, угольной промышленности, черной металлургии, цветной металлургии, химической промышленности, лесной и бумажной промышленности, электростанций, речного флота и Главного управления геодезии и картографии МВД. Если к ним прибавить уже имевших свои мундиры сотрудников МИДа, находившихся в полувоенном состоянии прокурорских работников, то получалась настоящая армия. Планировалось облачить в униформу даже всех сотрудников системы образования и студентов высших учебных заведений, благо школьники уже щеголяли в форме, крайне напоминавшей гимназическую. Что, заметим, неудивительно уже потому, что после метаний в 20-е годы принципы советской школы было решено приноровить к принципам гимназии.

Фантазии конструкторов этих бесчисленных мундиров на все не хватало, и зачастую использовались наработки прошлого. Так, сотрудники железнодорожной милиции были облачены практически в полную копию жандармского мундира царской России, вплоть до таких удивительных деталей, как специальная удавка на шее, свободный конец которой крепился к рукоятке служебного нагана, и короткая шашка-селедка, хлопающая при ходьбе по широкой, напускной над сапогом, синей, с красным узким лампасом штанине.

Униформа не ушла вместе с Советским Союзом. И сейчас прокуроры, налоговики, лесники, таможенники и многие другие получают специальные средства на форменную одежду. По большому счету — выгодно. И опять же всегда ясно, кто есть кто.

Дресс-код, как закрепленный традицией, так и сформированный властными структурами, всегда был в первую очередь свойствен обществам жестко структурированным, иерархичным. Обществам, в которых стремление встать в строй корреспондировало с желанием всех построить. Неприятие как этой иерархичности, так и навязываемых дресс-кодов вызывало к жизни самые разные формы протеста. От хипповой расцвеченности, расхристанности и волосатости, временами предельно нарочитой, до позиции Эйнштейна, всегда носившего свитер, ботинки без шнурков и говорившего, что для тех, кто любит форму и ходить строем, головной мозг — непозволительная роскошь, таким достаточно спинного.

Прошедший XX век, век иногда смертельно опасных иллюзий, породил также иллюзию своеобразного братства нонконформистов. Их дресс-код оказался таким же иллюзорным, как и многие другие. Туда, где образуется область пониженного давления, устремляются модельеры и дизайнеры, создающие новые образцы прежде демократичных и нонконформистских одежд. Тем самым они включают те же джинсы в общий потребительский оборот, попутно поднимая цены и на самые обыкновенные «джины». Не только «дольчи и габаны», но и джинсы от условной «Даши Жуковой» отличаются даже не ценой и не дорогой отделкой, а теми смыслами, которые в них вложены. Способный отличить пафосные марки одну от другой, равно как и пафосные от обыкновенных, владеет секретом дресс-кода. Что отнюдь не предполагает, что он сам пройдет фильтрацию этим кодом, получит доступ. Знание ведь не предполагает обладания.

И получается, что дресс-код не только способ определения «свой — чужой». Глубокие смыслы заключаются и в том противостоянии, которое внимательный наблюдатель отметит между разными стилями одежды, так сказать, столкнувшимися между собой в одном времени и месте. Так, облик стиляги 50-х с зауженными брюками и широкоплечим пиджаком был прямой противоположностью устоявшемуся образцу с приталенным, кургузым пиджачком и широченными, с огромной мотней штанами. Верх и низ менялись местами. Так и подмывает призвать на помощь Бахтина, да и Фрейда с его сначала последователем, а потом — противником, главой Парижской школы фрейдизма Жаком Лаканом!

Предположения, будто время дресс-кодов проходит, скорее всего, несостоятельны. Наоборот! Несмотря на якобы всеобщую демократизацию, размывание границ и условностей, дресс-код как система опознавания становится все более значимым и важным. Мужские туфли с длинными носами а-ля Маленький Мук, вручную пошитые темнокрасные полуботинки и высокие шнурованные ботинки на толстой подошве носят совершенно разные люди. Наметанный глаз определяет как раз детали, в которых, как известно, прячется дьявол. Можно накопить денег на костюм от Бриони, но полагающиеся к костюму аксессуары по стоимости во много раз превосходят стоимость костюма.