Энвер Ходжа - Хрущевцы

— В рамках сотрудничества, — вмешался Ульбрихт, — надо сотрудничать со всеми, особенно с социал-демократами.

У Хрущева на мгновение засохло в горле. «Сотрудничество со всеми», реабилитация, мягкая политика в отношении врагов — это были его идеями, это было продолжением оппортунистической и пацифистской политика, которую он проводил в самом Советском Союзе. Остальные не отставали от него, а некоторые даже старались перегнать его.

— Согласен, сотрудничество, — вскрикнул Хрущев, — но не так, чтобы они ополчилась против Советского Союза и против нашего лагеря. А ведь в Польше происходит именно так. Вам, — обратился он к Охабу и Циранкевичу, который все время, не произнося ни слова, курил французские папиросы голюаз, — надо улучшить положение, укрепить уверенность в народе.

— Мы освободили всех заключенных социал-демократов, — сказал ему Охаб.

— Вам следовало бы задержать некоторых, — иронически заметил Сабуров, — а то за кого будем поднимать тост сегодня, за социал-демократов, что ли?!

Ответ ему дал Хрущев:

— Выпьем за сотрудничество! Было ясно, что дела в лагере принимали дурной оборот. «Черти», которых Хрущев выпустил из сосуда, оживлялись и показывали кончик языка самому своему спасителю. Он пытался маневрировать, задобрить их, натравить остальных на одного (в данном случае на скамью посадили Охаба), а затем, замечая, что спор не утихает, обрушивался на всех с угрозами и предупреждениями. Будучи бывалым фокусником, он умел находить средство давления. На сей раз он прибег к оружию хлеба. Один из советских чиновников СЭВ кратко доложил о положении сельского хозяйства в лагере и забил тревогу относительно дефицита в хлебе.

Хрущев сразу же поднял голову и воспользовался случаем:

— Хлеб — жизненная проблема, — сказал он тяжелым тоном, в котором можно было отчетливо уловить и давление, и угрозу. — То, что можно было давать, мы отдали вам. Теперь нам больше негде найти его. Поэтому хорошенько подумайте о хлебе, иного пути нет…

Несколько минут подряд он здорово размахивал кнутом хлеба, потом вдруг засиял восторгом и охотно принялся за свою излюбленную тему — кукурузу! Я не помню, чтобы на какой-либо из встреч, которые я имел с ним, будь это даже по проблемам сугубо политического или идеологического характера, Хрущев не пел дифирамбы растению своего сердца.

— В эти последние годы, — сказал он в частности, — мы уделяли внимание кукурузе и имеем замечательные результаты. При помощи кукурузы, — отметил он, — мы решили вопрос о мясе, молоке и масле.

— Без мяса, молока и масла нет социализма, — поддакнул «шефу» Микоян.

— Нет! — подтвердил Хрущев и продолжал: — Каждый руководитель должен придавать значение кукурузе! Вот я взял под шефство мою родную деревню и позвольте мне доложить вам о результатах: в первый год я нашел там 60 свиней, два года назад я довел их до 250, а теперь их 600.

И после этого «внушительного» доклада, который легко представить себе, как красиво звучал в устах руководителя № 1 Советского Союза, он обрушился с упреками на всех — на Ульбрихта, Хегедюша, Циранкевича и т. д.

— Что касается Албании, — добавил он, — о ней мне нечего сказать, так как не знаю ее.

Я воспользовался случаем и вмешался:

— Приезжайте к нам и узнаете ее, — сказал я.

— Сейчас не могу ответить, поговорим отдельно, — сказал он и поспешил со своей речью, боясь лишиться вдохновения.

Он пространно изложил проблему, привел примеры и критиковал; наконец, он добавил — Что касается Болгарии и Албании, стран с многочисленным крестьянством, и особенно Албании, то надо будет поглубже обдумать вопрос и помочь им.

Как обычно, Совет порекомендовал нам выдвинутые там проблемы решить с советскими. Через несколько дней мы встретились с Хрущевым, с которым беседовали около часа.

— Прежде всего, — сказал я ему, — мы хотим, чтобы вы посетили Албанию. Ваш визит будет иметь большое значение для роста авторитета и престижа нашей страны.

— Я тоже желаю приехать в Албанию, — ответил он, — но возникают некоторые трудности. Как далеко Албания от Москвы?

Он заслуживал того, чтобы я ответил ему:

«20 минут от Белграда», поскольку эту линию он давно знал, но сдержался. Я сказал ему, что ТУ-104 расстояние от Москвы до Тираны покрывает почти за три часа и добавил:

— Давайте установим эту линию.

— Но ведь ТУ-104 имеет много мест. Хватит ли для него пассажиров?! заметил он, имея в виду «выгодность».

— Наши и ваши товарищи все время совершают рейс Москва-Тирана-Москва, сказал я ему, — так что самолету не придется лететь без нагрузки.