Эмилио Сальгари - Гибель Карфагена

Едва она приблизилась к берегу, как Фегор -- читатель, вероятно, уже догадался, что это был он, -- выпрыгнул из нее и, даже не поблагодарив рыбаков, стремглав бросился в центр города, к дворцу Гермона...

Да, шпион спасся. Ярость переполняла его, и он думал лишь об одном: отомстить Хираму и погубить Фульвию, отвергшую его любовь. Ярость его еще больше распалялась от того, что он пережил ночью. А ночь была ужасной, она тысячу раз грозила ему смертью. То, что он спасся, можно назвать просто чудом, ведь ему грозили и бушующие волны, и тигры морей -- акулы, и бездонная пучина моря. По какой-то счастливой случайности волны выбросили его почти бездыханное тело на мягкий песок, где он и встретил солнце.

Утром, как мы видели, дождавшись появления рыбачьих лодок, он подозвал к себе рыбаков. И вот он через какое-то время уже был у дворца Гермона.

Разумеется, Гермон незамедлительно принял Фегора. В нескольких словах шпион изложил престарелому патрицию Карфагена все: и то, что вернулся изгнанный в Тир Хирам, и то, что это он, Хирам, совершил ужасное святотатство, освободив обреченную на жертву Ваалу-Молоху этрусскую девушку, и то, что вчера вечером Хирам был во дворце Гермона: кто-то из слуг впустил его в покои Офир.

Трудно представить себе, какое впечатление произвело все это на властного гордого старика, и без того ненавидевшего Хирама.

Гермону не стоило труда узнать, что утром его приемная дочь отправилась на прогулку и только сейчас вернулась домой. Патриций, прежде чем объясниться с Офир, решил допросить любимую рабыню Офир как соучастницу и посредницу в сношениях с Хирамом. Трепещущую рабыню привели в залу, где были только Гермон, Фегор и чудовищных размеров негр, более походивший не на человека, а на исполинскую человекообразную обезьяну.

Увидев негра, державшего в руках огромную плетку и зверски скалившего зубы, девушка задрожала всем телом.

-- Где твоя госпожа? -- спросил ее старик Гермон.

-- В своих покоях, господин.

-- Она выходила из дому и брала тебя с собой? Где же вы были?

-- Гуляли по городу.

-- А потом?

-- Госпожа пожелала покататься в лодке.

-- Гур! Помоги ей разговориться! -- обернулся Гермон к негру.

Негр взмахнул рукой, и плетка впилась в обнаженное плечо девушки.

Рабыня закричала истошным голосом.

-- Ну? Говори!

-- Госпожа посетила какой-то тирский корабль. Она хотела там купить... купила несколько почтовых голубей. Потом... Потом она привела в дом новую рабыню.

Гермон обратился к Фегору, с дьявольской улыбкой наблюдавшему картину истязаний.

-- Что за прихоти? Дом и без того полон челяди, а Офир покупает какую-то новую рабыню? Сейчас Гур своим кнутом развяжет язык обеим сразу.

-- Нет, нет! -- вскричал обеспокоенный Фегор. -- Новая рабыня ничего не знает. С ней совсем другое дело. Но, право, твой Гур только гладит, а не бьет.

Гур, уже давно нетерпеливо вертевший в руках рукоять кнута, с каким-то сладострастием взмахнул орудием пытки, и удар за ударом посыпались на плечи и грудь рабыни Офир.

-- Говори! Все выкладывай! -- кричал на несчастную Гермон. -- Офир разговаривала с кем-нибудь на тирском судне? Зачем она купила новую рабыню?

Захлебываясь слезами, дрожа всем телом и с ужасом глядя на палача, девушка, стуча зубами, сказала, что Офир оставалась на тирском судне совсем недолго, а на борт гемиолы поднялась одна, оставив всю свиту внизу, в шлюпке. Да, Офир разговаривала с капитаном гемиолы. Но никто из свиты ничего не слышал.

-- Убей меня, но я ничего больше не знаю! -- кричала молодая рабыня, сторонясь от вновь взвившейся над плечами плетки.

Гермон видел, что от перепуганной до смерти рабыни больше ничего не добьешься.

-- Уведи ее, -- кивнул он палачу. Потом, обратившись к Фегору, сказал:

-- Теперь пойдем к моей приемной дочери. Постой. Сумеешь ты спустить в море, привязав, понятно, камень на шею, одну женщину? Я говорю о новой рабыне, которую привела Офир.

-- Отдай ее мне, и она исчезнет! -- шагнул вперед Фегор.

-- Ну так следуй за мной!

Разгневанный старик поднялся на верхний этаж, где находились покои Офир.

-- Кто там? Это ты, отец? -- откликнулся за дверью серебристый голос Офир. -- Войди, для тебя двери всегда открыты.

Старик перешагнул порог. Фегор, крадучись, словно кошка, прошмыгнул за ним. Увидев его, Офир нахмурила свои красивые брови.

-- Я не знала, что ты не один, отец.

-- Со мной Фегор. Ты его знаешь. Он и раньше бывал в моем доме.

-- Да, знаю, -- холодно ответила девушка. -- Но что заставило тебя вводить чужого в гинекей?