Исаак Дойчер - Незавершенная революция

рассматривает основные моменты конвергенции в американском обществе. В этом обществе налицо главенствующая роль менеджеров, отчуждение системы управления от собственности, беспрерывная концентрация промышленного капитала, рост его власти и расширение сферы его действия, отмирание принципа свободы действий и роли рынка, возрастание роли государства в экономике и, следовательно, неизбежная необходимость планирования, которое призвано не только предотвратить кризисы и депрессии, но и поддержать нормальную общественную эффективную деятельность.

«Мы видим, — говорит профессор Гэлбрейт, — что промышленная технология ставит настоятельные задачи, которые превыше идеологии».

Говоря о нынешних ошибочных западных концепциях

«возрождения рыночной экономики в СССР»,

профессор Гэлбрейт едко замечает:

«Не существует никакой тенденции к конвергенции советской и западной систем через возвращение советской системы к рыночной экономике. И та, и другая уже переросли этот процесс. Существует лишь ощутимая и очень важная конвергенция к одной и той же форме планирования при все возрастающей роли бизнеса».

В данном случае «конвергенция» не будет плодом равных усилий со стороны обеих систем — она произойдет в рамках социалистической системы, общая картина рисуется не в виде шахматной патовой ситуации, а в геометрической форме диагонали, проведенной в параллелограмме, образованном силами социализма и капитализма [1. Цитаты даны по лекциям профессора Гэлбрейта, опубликованным в "Листенер" 15 декабря 1966 г. (The Listener. - 1966. - Dec. 15). ].

Историки считают, что похожая ситуация сложилась в свое время в ходе борьбы между Реформацией и контрреформацией. Профессор Баттерфилд, один из первых указавший на эту аналогию, подчеркивает, что с самого начала конфликта

«протестанты и католики стремились к полной победе; однако, когда их борьба зашла в тупик, обе стороны были вынуждены идти на взаимные уступки, «мирно сосуществовать» и довольствоваться разделением западнохристианского мира на „соответствующие зоны"»

[2. Моя критика проводимых профессором Баттерфилдом аналогий ни в коей мере не распространяется на его смелые призывы к разрядке международной напряженности, с которыми он обратился к американской аудитории в 50-х годах. ].

Со временем первоначальный антагонизм в области идеологии смягчился в процессе взаимной ассимиляции: римская церковь набирала силу, впитывая в себя элементы протестантизма, а протестантизм, погрязший в догмах и сектантстве, в значительной мере потерял свою привлекательность и стал весьма похож на своего противника. Таким образом, создалась неустранимая и окончательно тупиковая ситуация; то же произошло и в наши дни — в этом сходятся и наши историки, и специалисты в области политики и экономики.

Исторические аналогии, хотя отчасти и убедительные, имеют свои слабые стороны и недостатки. Как это часто случается, подобные аналогии проводятся без учета различий в исторических эпохах. В эпоху Реформации западное общество было раздроблено на множество феодальных, полуфеодальных, постфеодальных, докапиталистических и раннекапиталистических княжеств. Протестантское сознание сыграло свою выдающуюся роль в образовании государства-нации, однако само государство-нация стало своего рода препятствием на пути развития его тенденций к объединению. Объединение западного христианства под эгидой одной церкви было исторически невозможно. И напротив, технологическая основа современного общества, его структура и присущие ему конфликты имеют международный и даже универсальный характер и поэтому требуют международных или универсальных решений. Ныне небывалая опасность угрожает самому существованию человека. Она прежде всего требует объединения усилий человечества, а это возможно лишь на путях социальной интеграции.

Протестантство и католицизм противостояли друг другу в первую очередь на идеологическом фронте, однако в основе этого противостояния лежал великий конфликт между набирающим силу капитализмом и загнивающим феодализмом. Конфликт этот не угас и после того, как идеологические и религиозные споры зашли в тупик. Разделение сфер влияния между сторонниками Реформации, в общем, соответствовало разделению на две социальные системы и временному равновесию между ними. По мере продолжения состязания между феодализмом и буржуазией оно выливалось в новые идеологические формы. Более зрелое буржуазное сознание XVIII века находило свое выражение не в церковной, а в светских идеологических формах — философии и политике.