Исаак Дойчер - Незавершенная революция

Подходя к концу настоящего исследования полувековой истории Советского Союза, необходимо вернуться к тем вопросам, которые мы поставили в начале книги: оправдала ли революция возлагавшиеся на нее надежды? Каково значение русской революции для нашего поколения и нашего времени? На первый из этих вопросов хотелось бы дать ясный и четкий положительный ответ и на этой торжествующей ноте закончить мои заметки. К сожалению, сделать это я не могу. С другой стороны, неверно было бы делать и разочарованно-пессимистические выводы. Ведь во многих отношениях революция еще продолжается. Ее история весьма непроста. Это история побед и поражений, история несбывшихся и осуществившихся надежд — и очень сложно дать оценку и тем, и другим. Ибо где найти мерило достижений и неудач столь великой эпохи, как соотнести их друг с другом? Можно лишь говорить об огромных масштабах и неожиданном характере этих побед и поражений, их взаимосвязанности и бросающейся в глаза противоречивости. Вспомним небезызвестное высказывание Гегеля о том, что

«история не есть царство счастья», что «периоды счастья — это ее пустые страницы», ибо, «хотя в истории бывают моменты удовлетворения, происходящего от реализации великих целей, которые выше каких-либо конкретных интересов, это все-таки не равнозначно тому, что обычно называют счастьем».

Без сомнения, прошедшие 50 лет никак нельзя отнести к пустым страницам истории.

«Россия — большой корабль, которому суждено большое плавание».

В этой известной фразе поэта Александра Блока явно слышится гордость за свой народ. Любой русский, который смотрит на 50-летнюю историю Советского Союза с точки зрения национальной, который считает революцию явлением чисто русским, имел бы все основания испытывать чувство еще большей гордости. Ибо сегодняшняя Россия — это еще более крупный корабль, отправляющийся в еще более дальнее плавание. Если говорить о чисто национальной мощи страны — а многие в мире все еще придерживаются именно такого способа оценки, — то в этом отношении дела Советского Союза обстоят более чем удовлетворительно. Наши государственные и политические деятели могут ему только позавидовать. Однако мало кто из нынешнего поколения русских считает, что они могут со спокойной совестью ликовать по этому поводу, многие помнят о том, что события Октября 1917 года не были чисто русским делом; и даже те русские, кто забыл об этом, далеко не всегда считают достижение национальной мощи конечной целью истории. Большинство русских сознают и величие нынешней эпохи, и постигшие ее несчастья. Они знают о небывалых темпах экономического развития страны, на их глазах поднимаются трубы огромных сверхсовременных фабрик и заводов, растет сеть школ и других учебных заведений; они — свидетели великих достижений советской техники и космических полетов и значительного расширения сферы социальных услуг; они ощущают жизненную силу и энергию своего народа. Но они также знают, что их повседневная жизнь все еще полна серой монотонности, перед которой меркнет величие одной из сверхдержав.

Всего один пример: несмотря на огромный размах жилищного строительства, средняя жилая площадь, приходящаяся на одного человека, все еще составляет менее 6 кв. м. Поскольку справедливое распределение все еще остается крупнейшей проблемой, это означает, что на многих приходится 5—4 кв. м или даже менее. Как видим, средние цифры те же, что были в конце сталинской эры. Это и не удивительно, если вспомнить, что только за последние 15 лет прирост населения в городах равен численности населения Британских островов. Однако подобная статистика вряд ли принесет облегчение или утешение людям, живущим в перенаселенных квартирах; ведь хотя положение и должно постепенно улучшаться, ждать придется весьма долго. Диспропорция между прилагаемыми усилиями и полученными результатами, примером чему является положение с жильем, характерна для многих сторон советской жизни. В слишком многих областях Советский Союз рвется вперед — прямо бешеными темпами, — а в результате оказывается, что он топчется на месте.

Западные туристы, пораженные сильным, почти всепоглощающим стремлением русских к материальному благополучию и комфортной жизни, часто говорят в связи с этим об «американизации» советского образа мышления. Однако эта навязчивая идея имеет совсем иное происхождение. В Соединенных Штатах весь образ жизни и господствующая идеология поощряют стремление к материальным благам, а коммерческая реклама постоянно и всячески подогревает это стремление, с тем чтобы искусственно увеличить или поддержать потребительский спрос и не допустить перепроизводства товаров. В Советском же Союзе стремление к обладанию материальными благами вызвано продолжавшимся десятилетия недопроизводством товаров потребления и неудовлетворенным спросом, усталостью от нехваток и лишений и верой народа в то, что все это наконец удастся преодолеть. Подобные настроения заставляют правителей с большим, чем они привыкли, вниманием относиться к потребностям народа и к удовлетворению этих потребностей; в этом плане потребительские настроения являются прогрессивным фактором, содействующим модернизации национальных стандартов уровня жизни в стране. Однако поскольку советский образ жизни не предусматривает индивидуального накопления состояния, «американизация» носит поверхностный характер и, по-видимому, является характерной лишь для нынешней стадии медленного перехода от скудости к изобилию.