Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов

В тени освященных богатых соборов, при поддержке возрожденных монастырей, прерывисто пульсировала культурная деятельность. В этой области мы можем ограничиться лишь простым перечнем. Гукбальд из Сент-Аман, Реми Осерский продолжали великую традицию своих предшественников IX века. Помимо Эда из Клюни, оратора, агиографа и композитора, — еще два имени, чей авторитет затмевает остальные: Герберт из Орийака и Аббон из Флёри. Оба скромного происхождения, монахи Клюни, блестяще образованные, оба — советники королей и активные политики, поддерживающие, в частности, двух первых Капетингов. Но оба — также и соперники, даже противники: Герберт выступал за традиционный епископат и сам в 992–997 годах был архиепископом Реймса, которому он отдал лучшие двадцать пять лет своей деятельности. Аббон — поборник полного освобождения аббатств из-под власти епископов; он стремился вытеснить последних из королевского окружения. Наиболее известные очаги культуры, главные летописцы истории, создатели канонического права, агиографии, посланий, — по-прежнему находились в северной части королевства: Туре, Орлеане, Флёри, Шартре, Париже, и особенно в Реймсе и Лане, а также в Камбре и Меце — известных местах, славных своими учеными и богатейшими книжными собраниями. Отсюда вышли те, кто в начале XI века прославит собой науку и литературу: Фульбер из Шартра, Андре и Эльго из Флёри, Жерар из Камбре, Адальберон из Лана, чья «Поэма о короле Роберте», написанная около 1030 года, в последний раз озаряет, хотя и довольно тускло, каролингскую традицию. На окраинах королевства блистала Каталония, близкая к Италии, и особенно к арабо-вестготской Испании, которая сохранила и продолжила бесценные традиции античной культуры. Из Каталонии вышло много письменных источников, которые все еще в изобилии обращаются в обществе.

В этом разобщенном, ожесточившемся обществе, где само понятие общественного блага казалось утраченным, где обособленность стала правилом, где сама Церковь, тоже разобщенная, пытается с переменным успехом возродиться и усмирить насилие, привить порядок в этом злосчастном сообществе людей, раздираемом распрями, — что же остается от королевства, от короля, — в момент, когда меняется наследник, когда княжеский род занимает место самой прославленной династии в мире — Каролингов?

Есть факты, которые мы пытаемся различить. Чаще плохо, чем хорошо. Есть интерпретация этих фактов современниками той эпохи, данная в формулах и клише, заимствованных из античности. Они описывают мир и общество, но скорее не такими, какими они были, а такими, какими они должны были бы быть. Между реальностью и идеологическими установками существует разрыв. Насколько он велик? Мы не знаем в точности. Но ничто не говорит и о том, что летописцы X–XI веков были более проницательными, видя то, что они хотели видеть, и игнорируя, как обычно происходит у интеллектуал он, то, что не соответствует их представлениям. Я стремился описать эту реальность. Она разрозненная, противоречивая, контрастная, не поддающаяся обобщениям, синтезу, сопротивляющаяся умственным конструкциям, которые сталь приятны мысленному взору. Около 1000 года — хотя эта временная грань и искусственна, все же сама дата не была безразлична тем, кто жил в то время, — подведем итоги. Растет и усиливается контраст между севером и югом. На юге все еще ощущается влияние античности: и в городах, и в римско-готском праве, и в письменности, и в традициях местной древней аристократии; в отсутствии сеньоральной системы, в активном подчинении светскими властями Церкви, в отсутствии короля. На севере же Луары, особенно между Сеной и Мёзом, за исключением Бретани и Нормандии, королевская власть имела более прочные позиции. Должности графа и епископа были столпами каролингской системы. Секуляризованная церковь сохраняла главенствующее влияние. Развивались личные связи между людьми, отношения, основанные на частных рекомендациях.

Но и там, и здесь более или менее крупные чиновники овладели полномочиями, которые до этого являлись прерогативой королевской власти, и использовали их в своих личных интересах, на пользу собственному княжеству. Эту власть они начинают передавать по наследству. Так происходит укрепление династий по мужской линии. Чтобы сохранить и упрочить свои позиции, вельможи нуждаются в помощниках, верных людях, которые взяли бы часть полномочий на себя, сражались бы за этих вельмож, охраняли и содержали бы их городские башни, крепости, число которых в деревнях все увеличивается. Несмотря на реформы, по-прежнему сильным остается давление на церковные владения. Увеличивается и давление на крестьян, свободных или зависимых, которые мало чем отличались друг от друга в юридическом плане.