Лоран Тейс - История Франции. Том 2. Наследие Каролингов

Более устойчивой и однородной представляется область идей, выражение которых является уделом узкого круга элиты: Бог, Церковь, король, соответствия между земным сообществом и Небесным Градом, вот главные понятия, которые непрерывно питали работу интеллекта, лишь отдаленно связанного с материальной действительностью. Гораздо больше нам есть что сказать о Боге, в отличие от способа производства, ибо Бог и понятие о Боге являются определяющими, производящими сами структуры. Даже на расстоянии от той эпохи мы и сегодня должны трактовать и иногда принимать буквально терминологию сакрального. В этом, невзирая на изменчивость и скачкообразность, заключается глубинная целостность рассматриваемого нами периода, его единство под знаком священной монархии, каковы бы ни были основания королевской власти у дюжины властителей, начиная с Людовика, уже Благочестивого, и кончая Робертом, тоже Благочестивым.

Как и в предыдущем томе, мы рассматриваем территорию, занимаемую современной Францией. Подобные разграничения не вполне уместны для IX–X веков, так как начиная с Верденского договора 843 года и до прихода к власти Гуго Капета в 987 году проявляются слабые черты постепенного формирования национальной идентичности. Не искажая контуров, попытаемся найти надлежащий выход из положения.

Разделять, дробить — вот правило. У франков королевская власть всегда использовалась именно так: раздел состояния между наследниками мужского пола. Каждый имеет право на свою долю. Семейным делом было наследование королевства, полномочий, богатств, исчисляемых людьми и землей. Именно отец семейства делит по справедливости. В 806 году в Тионвиле, следуя традиции своих предшественников, Карл Великий вступил во владение своим уделом, раздел которого, в свою очередь, вступал в силу после его смерти. Трое его сыновей — Карл, Пипин и Людовик — были уже королями, но не потому, что владели королевством, а потому, что являлись детьми короля. Коронация утверждала и освящала то, что передавалось из рода в род по наследству. Каждый из трех юношей получит, когда придет время, треть «империи, или королевства». О титуле императора и речи не было. Этим титулом определялся только сам Карл Великий. Императорский титул был сугубо личным делом и не переходил по наследству в династии Каролингов.

При разделе состояния Карл Великий не забывал и своих многочисленных дочерей, которые хотя и не наследовали королевскую власть, но тем не менее обладали царственной голубой кровью, были отмечены Богом и выделены Им, чтобы вести свой христианский народ на пути ко спасению.

Но действительный раздел оказался отсроченным. Пипин, младший сын, умирает в 810 году. Карл — годом позже. Остался один Людовик. Теперь было легко объединить императорское достоинство и управление королевством в одних руках: в Ахене в 813 году по просьбе Карла Великого Генеральная Ассамблея признала Людовика, бывшего тогда королем Аквитании, августейшим императором и преемником Карла Великого.

В январе 814 года Людовик вступил на престол. Ему было тридцать шесть лет, и у него уже было три сына, не считая племянника Бернара, сына Пипина и короля Италии. Каким же было наследство Людовика? Напомним, что августейшая особа правит населением своей страны, которое в совокупности образует христианский народ. Империя, христианская по сути, с самого начала являлась понятием не территориальным. Император не обладал империей так, как своей земельной собственностью. Он лишь управляет империей, ведет ее, согласно Божественному промыслу. Пусть будет христианская империя, Римская империя, но при главенстве франкского элемента. В подобном случае династия Каролингов чувствует себя как дома.

В огромном конгломерате, созданном Карлом Великим, выделим центральное ядро, сопредельные королевства и периферийные земли. То, что является сегодняшней Францией, состояло из трех областей. Прежде всего, это Франкия, старое королевство Пипина Короткого, простирающееся от Луары до Эско, от Мёза до Рейна, включая Бургундию, а также более отдаленные Прованс и Септиманию. Здесь находились лучшие силы королевской налоговой администрации, самые близкие и преданные сторонники, как светские, так и церковные. Христианство, за редким исключением, имело здесь наиболее глубокие корни.