Сергей Цветков - Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

В древнерусском языке «имение» помимо прочего означало и «военная добыча» (Барау, Г. Библейско-агадические параллели к летописным сказаниям о Владимире Святом. С. 80). Упоминаний о десятине от княжего имения (в смысле личного имущества, собственности князя) в памятниках домонгольской поры не встречается.

Ко времени составления Жития блаженного Владимира языческий подтекст княжего дара христианскому храму уже не прочитывался, и на пер вый план выступала библейская аллюзия. Для древнерусских книжников Владимир здесь уподоблялся патриарху Аврааму, который, победив эламского царя Кедорлаомера, пожертвовал Мелхиседеку, священнику Бога Все вышнего, десятую часть взятой добычи (Быт., 14: 17—20).

То же читаем в грамоте 1137 г. новгородского князя Святослава Ольговича, который специально оговорил, что именно такова была десятина, назначенная епископам его дедами и прадедами. Устав Владимира впоследствии неоднократно перерабатывался (древнейший его список конца XIII в. в составе новгородской Кормчей уже покрыт густым слоем редакторских правок), и в ст. 3 состав десятины значительно расширен за счет поступлений от «торга», «жита» и «скота». Но здесь отчетливо видна позднейшая по пытка духовенства привести русскую церковную десятину в соответствие с доходными статьями византийской государственной десятины XI—XIII вв. (торговые пошлины, сборы с урожая, от приплода скота и т. д.).

В Декрете Грациана (Verba Gratiani) от имени католического духовенства говорится: «Десятины учреждены были Богом чрез Моисея таким образом, что народ должен был вносить оные левитам [иудейским священникам] за службу, которую они посвящали Ему в Святая Святых. Левиты же брали десятину лишь от тех, за которых они молились и совершали жертвоприношения. А так как и мы служим Господу в Святая Святых и молимся и жертвуем за других, то они и должны точно так же приносить нам десятины и первенцы».

Эйнгард (Einhard), или Эгингард (Eginhard) (ок. 770—840), приближенный Карла Великого и выдающийся деятель так называемого «Каролингского возрождения», написавший по дробную «Жизнь Карла Великого императора», — классический образец биографического жанра Средневековья.

Огромный гарем Соломона, по Библии, тоже был многонационален: в число 700 жен и 300 наложниц израильского царя, кроме дочери фараона, моавитянок, аммонитянок, идумеянок, сидонянок, хеттеянок, входили женщины из многих других племен Передней Азии (3 Цар., 11: 1, 3).

См., в частности, письмо болгарского князя Бориса I к римскому папе Николаю I (конец IX в.), в котором он спрашивает римского первосвященника, как наилучшим образом следовать христианскому учению во внешней политике, внутреннем управлении, судопроизводстве и т. д. Как видно из этого послания, Борис был чрезвычайно озабочен проблемой примирения практических требований христианства с традициями милитаризованного болгарского общества. Он допытывается у папы, что надлежит делать, если весть о вражеском нападении пришла во время молитвы; следует ли государю прощать убийц, воров и прелюбодеев; как надлежит обращаться с ратниками, бежавшими с поля битвы, ослушавшимися приказа, или с теми, у кого во время смотра конь и оружие оказались не в должном порядке; как, в конце концов, карать, не применяя смертной казни (папа здесь ограничился советом смягчать правосудие милосердием). Другие вопросы касаются традиционных воинских обрядов болгар: использования лошадиного хвоста в качестве знамени, веры в предзнаменования, исполнения перед сражением ритуальных песен и танцев, ношения амулетов и оберегов, принесения клятвы на мече и т. д.

Чешских князей, современников Владимира, с таким именем нет. Андрихом летописец, по всей видимости, называет князя Олдриха/Олдржиха (1012—1034).

В христианской Западной Европе сутки делились на часы неодинаковой протяженности: утреня (около полуночи), хвалины (3 часа пополуночи), час первый (6 часов утра), час третий (9 часов), час шестой (пол день), час девятый (15 часов), вечерня (18 часов), навечерие (21 час) (см.: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 167).

Впрочем, просуществовала она, кажется, недолго. Аль-Бекри пишет, что около 1010 г. в плен к печенегам попал мусульманин, «ученый богослов, который объяснил некоторым из них ислам, вследствие чего те приняли его. И намерения их были искренни, и стало распространяться между ними учение ислама. Остальные же, не принявшие ислама, порицали их за это, и дело кончилось войной. Бог же дал победу мусульманам, хотя их было только 12 тысяч, а неверных вдвое больше. И они [мусульмане] убивали их, и оставшиеся в живых приняли ислам. И все они теперь мусульмане, и есть у них ученые, и законоведы, и чтецы Корана». Переход печенегов в ислам подтверждает арабский писатель XII в. Абу Хамид аль-Гарнати.