Сергей Цветков - Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

По известию церковного историка Евсевия (первая половина IV в.), Климент умер естественной смертью, но очень рано, возможно, уже в том же IV в., появилось и сказание о его мученической кончине (см.: Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. I—II. СПб., б. г. (репринт: М., 1992). Т. II. С. 1357). В.В. Мильков ошибается, утверждая, что память Климента праздновалась на Руси не 25 ноября, как в Константинопольской и Римской церквях, а 30 января (см.: Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. СПб., 2000. С. 351). По-видимому, исследователь перепутал Климента Римского с апостолом Климентом, чья память действительно отмечается 30 января.

Это известие «корсунской легенды» находится в противоречии с данными Жития Кирилла, согласно которым славянский первоучитель в 867 г. увез мощи Климента в Рим. Однако, как явствует из «Реймсской глоссы» Одальрика (пробста церкви Святой Марии в Реймсе, сер. XI в.), в Риме находилась только «часть» Климентовых мощей (см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 354). Там же сказано, что в Киеве хранится глава Климента, подтверждение чему встречаем в летописной статье под 1147 г. По всей видимости, можно принять допущение Е.Е. Голубинского, что и Кирилл, и Владимир взяли в Херсоне по частице мощей или же что мощи были присланы Владимиру из Рима (см.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. С. 223). Впрочем, по мнению Кузьмина, вероятнее другой вариант: «…мощи могли быть «поддельными», каковыми они чаще всего и являлись» (Кузьмин А.Г. «Крещение Руси»: концепции и проблемы // «Крещение Руси» в трудах русских и советских историков. М., 1988. С. 51). Как бы то ни было, подлинность Климентовых мощей в Десятинной церкви не подвергалась сомнению в христианском мире. В 1049 г. их с подобающим благоговением осматривал шалонский епископ Роже — член французского посольства, прибывшего в Киев за Анной Ярославной, невестой короля Генриха I.

Легенда приписывала создание глаголицы святому Иерониму (IV — начало V в.), автору классического перевода Ветхого Завета на латинский язык (так называемая «Вульгата»).

Это летописное сообщение часто истолковывается в том смысле, что при Владимире в Киеве была учреждена первая русская школа. Однако о школе в собственном смысле, то есть учебном заведении, здесь речи нет.

Впрочем, отменные литературные достоинства творений русских писателей первой половины XI в. наводят исследователей на мысль о достаточно длительной предшествующей традиции древнерусской письменности. «Необъяснимо и непонятно, — пишет, например, В.И. Ламанский, — как из пяти-семилетних ребят, крещенных со своими отцами и матерями, по приказу княжескому, в 990-х годах, мог через 30—40 лет явиться на Руси целый ряд известных и неизвестных деятелей христианской культуры, письменности и литературы… Верное понимание медленного роста и развития человеческой культуры заставляет на основании дошедших до нас памятников русской христианской культуры XI в. предполагать целый с лишком век предыдущего развития. Так, в одно или два поколения писцов и книжников не могли сложиться такой русско-славянский или славяно-русский язык, стиль, правописание, какие мы видим… у первых наших писателей» (Ламанский В.И. Славянское житие св. Кирилла как религиозно-эпическое произведение и как исторический источник. Пг., 1915. С. 166).

Херсонский клир Десятинной церкви, несомненно, совершал службу по-славянски; никаких свидетельств обратного нет. Строительство храма продолжалось пять-шесть лет, следовательно, у херсонских священников было достаточно времени, чтобы выучиться церковнославянскому языку.

В отличие от Римско-католической церкви в православной литургии для совершения таинства евхаристии используется не пресный, а квасной хлеб. В ранней христианской Церкви употребление опресноков было признано ересью. Однако в VII в. этот обычай проник в Испанскую церковь, а затем, между 860 и 1048 гг., распространился по всему Западу (см.: Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Книга вторая. М., 1995. С. 28; Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. II. С. 1702). Поэтому аргументация А. Поппэ в пользу более поздней датировки послания Льва на том основа нии, что полемическое сочинение подобного рода могло появиться только после разделения Церквей в 1054 г. (см.: Поппэ А, Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский времен ник. 1968. Т. 28. С. 101), не имеет доказательной силы.