Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

Вдали возле берега показалась байдара. Тыгрена громко и восторженно заговорила:

- Смотри, смотри. Айвам! Байдара! Это Ваамчо плывет!

Байдара шла с обнаженной высокой мачтой. От самой верхушки мачты до берега протянулся длинный тонкий ремень. Пять собак бежали по краю берега и тащили на ремне байдару. Быстро скользила байдара по гладкой поверхности моря, приближаясь к стойбищу Энмакай.

Подросток-погонщик в одних нерпичьих штанах бежал рядом с собаками, и на его темно-коричневом теле играло солнце.

Подошла байдара. Ваамчо прыгнул с нее прямо в воду. Задыхаясь от желания рассказать необычные новости, Ваамчо подбежал к Тыгрене. Лицо его было взволновано, и, хотя в байдаре он не работал веслами, пот выступил на его шее. Он молча сел у ног Тыгрены и, глядя в море, тихо проговорил:

- Тыгрена, дурные вести привез я. Я узнал их в соседнем стойбище.

- Какие, Ваамчо? - тревожно спросила она.

- Хищный морж потопил вельбот Алитета. Пропали люди. Все пропали. Много наших охотников пропало.

- Утонули?! Все? - переменившись в лице, испуганно спросила Тыгрена.

- Все утонули. Только Чарли Красный Нос вылез на льдину. Его нашли, когда он умирал... И Алитет утонул.

Радость и горе смешались в душе Тыгрены. Она не могла стоять и села на гальку. Прижав сына к груди, она сидела молча. Молчал и Ваамчо. Люди вытаскивали байдару на берег.

Тыгрена ласково взглянула на сына.

- Айвам, теперь, пожалуй, будет перемена жизни, - шепотом сказала она.

На мгновение счастье отразилось на ее лице. Теперь никто не заставит ее жить в Энмакае. Нет больше Алитета. И опять на лицо набежала грусть. Сколько женщин сразу осталось без мужей! И Туматуге, и Апа, и Кейнин, и Вальхиргын. А Гырголь? Он совсем недавно женился. "Жалко людей", - с грустью подумала Тыгрена.

Она долго сидела молча, и Ваамчо не мешал ей думать. Даже Айвам притих, не понимая, почему мать не смеется. Вдруг Тыгрена порывисто встала, взяв сына за руку.

- Ваамчо, - решительно сказала она, - я завтра ухожу из стойбища Энмакай. Я пойду искать Айе. Теперь я буду жить рядом с ним.

- Тыгрена, он живет с русскими в одном стойбище. Ушел он от кочевников.

- Пусть. Если правда, что они стали его приятелями, я буду вышивать тем русским самые красивые торбаза. Я буду охотиться еще лучше. У нас будет много мяса. У нас будет много детей.

- Тыгрена, я отвезу тебя на своей байдаре, пристегну десять собак - и мы понесемся быстро, как весенние птицы. Я сам буду погонщиком собак, а ты ведь знаешь, как я бегаю!

- Ты добрый, Ваамчо. Ты очень добрый. Ты настоящий человек, Ваамчо!.. И Айвам будет такой же. Айе будет очень любить его. Я знаю.

К берегу бежали женщины.

С широко раскрытыми глазами они слушали Ваамчо. Их лица стали каменными, но ни одного вздоха не услышало солнце, ни одной слезинки не подсмотрела луна.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ревкомовцы еще спали, когда в их комнату ворвался продолжительный хриплый гудок парохода. Он взорвал северную тишину - и вмиг стойбище ожило.

Уполномоченный ревкома Лось и его секретарь Андрей Жуков вскочили с кроватей и, уставившись друг на друга, улыбаясь, прислушивались к гудку.

Распахнулась дверь, и вбежавший Айе тихо, по взволнованно сказал:

- Пароход. К берегу подходит...

После того как Лось и Жуков свалились с обрыва и Айе помог им выбраться из тундры, он вместе с ними приехал в ревком и готовился к отъезду на Большую землю. Айе, чувствуя расположение к себе русских начальников, держался важно и, казалось, даже возмужал. Черные усики его стали гуще, с лица исчезла растерянность. Он гордился тем, что собирается в далекий путь, куда не всякий решится поехать. Но, увидев пароход, Айе испугался.

- Может, не надо мне ехать на Большую землю? - умоляюще прошептал он.

Айе сказал это так тихо, что ни Лось, ни Андрей, занятые своими мыслями, не услышали его.

Андрей бросился к окну, сорвал занавеску и, приплясывая, заорал:

- "Совет" пришел! "Совет"!

- Опоздал, друг, с новостью. По гудку узнаю "Совет", - торопливо застегивая пуговицы гимнастерки, сказал Лось и вдруг тоже пустился в пляс.

Половицы пошли ходуном, и весь ревкомовский домик задрожал.

Один Айе стоял неподвижно, не зная, радоваться ли ему или пора уже начать грустить. Ведь этот пароход должен увезти его далеко-далеко, в неведомую русскую страну. И что случится там с ним, никто не знает. Увидит ли он Тыгрену?

В утренней тишине, оглашая побережье, загрохотала якорная цепь. Скрежет железа казался Лосю и Жукову торжественной музыкой.