А после взятия Кронштадта счет приговоренным к смерти пошел уже на сотни. Все находившиеся на острове матросы и красноармейцы был отданы под трибунал; 20 марта смертный приговор вынесли 167 морякам линкора «Петропавловск» и 13 с линкора «Севастополь»; 21 марта к списку приговоренных к высшей мере прибавились еще 32 моряка с «Петропавловска» и 39 с «Севастополя». Пункты обвинения выглядели подчас поразительно абсурдно: помощника командира «Севастополя» Георгия Андреевича Денвера, например, приговорили к смерти за то, что он, имея «полную возможность не принимать участия в мятеже», во время боевых действий «руководил принятием мер к прекращению пожара на корабле и восстановлению порванной связи».
Новые приговоры морякам также исполнялись немедленно «в силу создавшейся в Крепости Кронштадт боевой обстановки и для поддержания боевой способности воинских частей и судов и восстановления революционного порядка». Денвера и его 12 товарищей с линкора «Севастополь», приговоренных 20 марта, расстреляли в тот же день в 24 часа, о чем свидетельствует сохранившийся документ: «Мы, нижеподписавшиеся: члены Трибунала Немененко, комендант Михайлов, красноармейцы: Александров, Евсеев, Биризов, Львов, Роговешкова, Успенский, Иванов, Степанов, Емельянов, Остин и Захаров привели в исполнение приговор Выездной Сессии ОРВТ ПВО на Южучастке над осужденными к высшей мере наказания — РАССТРЕЛУ…»
Некоторые процессы были открытыми, один из таких состоялся 1–2 апреля, когда перед революционным трибуналом предстали 64 обвиняемых. Острота ситуации к тому времени спала, а потому и приговор оказался мягче предыдущих: 23 человек приговорили к расстрелу, остальным достались длительные тюремные сроки.
Трибунал Петроградского военного округа работал в те дни в поте лица; не сидели без дела и другие структуры: смертные приговоры выносились также президиумом петроградской ЧК, коллегией Особого отдела охраны финляндской границы Республики, чрезвычайной тройкой кронштадтского Особого отделения Особого отдела охраны финляндской границы. Двадцатого апреля, например, президиум губернской ЧК вынес смертные приговоры 42 участникам восстания. Решение об этом приняли втроем «т. т. Волин, Семенов, Подгайский» (товарищ Семенов, тогда глава губернской ЧК, сам будет расстрелян в 1937 году, а тов. Подгайский, тогда начальник особого отдела, закончит службу начальником Усольлага в Соликамске).
Характерно, что по некоторым из приговоренных в документах отсутствует даже резолютивная часть: за что именно их решено было казнить, так и не указано. Всего же, по данным историков, занимавшихся изучением Кронштадтского мятежа, к лету 1921 года к высшей мере наказания были приговорены 2103 человека.
Именно к этому времени относится широко известная история: «В 1921 г. большевики отправили на барже 600 заключенных из различных петроградских тюрем в Кронштадт; на глубоком месте между Петроградом и Кронштадтом баржа была пущена ко дну: все арестанты потонули, кроме одного, успевшего вплавь достичь финляндского берега». Такое краткое сообщение увидело свет в книге «Двенадцать смертников», напечатанной в 1922 году в Берлине. Автором фразы являлся видный меньшевик Владимир Савельевич Войтинский, навсегда покинувший Россию в 1918 году, и кто знает, воспользовался ли он надежным источником информации или же пересказал старые истории? Однако его цитату растиражировал знаменитый историк красного террора Сергей Петрович Мельгунов, а через него она разошлась по тысячам публикаций.
Скорее всего — рискну высказать предположение — это была лишь реплика старых слухов, ходивших по Петрограду еще с 1918 года. Боролись в 1921 году с мятежным Кронштадтом, и о каких арестантах из давно прошедших чистку городских тюрем могла идти речь? К тому же технология массовых казней была к тому времени большевиками обкатана, на Ржевском полигоне и в Ковалевском лесу хватало места для новых приговоренных.
Расстреливали там и кронштадтцев, о чем напоминают строки мемуаров меньшевика Федора Дана, оказавшегося в мае 1921 года в петроградском Доме предварительного заключения. Там он общался с арестованным по кронштадтскому делу матросом Савченко, а потом случилось непоправимое: «В одну проклятую ночь приехали два грузовика, забрали 40 с чем-то человек кронштадтцев, находившихся в Д.П.З. и повезли их на Полигон на расстрел. Мы узнали об этом только на следующее утро, и долго-долго стояли передо мною измученные глаза Савченко, и мысль не могла примириться с этим бессмысленным, ненужным убийством. По словам надзирателей, обреченные выходили во двор к роковым грузовикам с пением «Вы жертвою пали», а пьяные конвойные-чекисты ругались площадными словами».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу