Жан-Пьер Шаброль - Пушка 'Братство'

-- Капуста-то гнилая, a яблоко-то червивое.

Шесть часов утра.

Рассвет заявил о себе внезапной сыростью и холодом. Марту снова сморил сон. Квартирмейстер с физиономией, распухшей от неумеренных возлияний, внезапно обнаружил y габиона это крепкое и в то же время такое хрупкое тело: Марта спала, скрестив на груди руки, положив голову на мешок с землей. Он скинул с себя куртку и, поймав глазами мой одобряющий взгляд, осторожно прикрыл тяжелой курткой нашу бельвильскую простушку и подошел ко мне.

-- Кружечку кофе?

-- Спасибо, я уже пил.

-- Кофе невредно и повторить.

Говорит он по-простонародному. Сам из Тулона, звать Пеластром.

Устроившись на оси орудия, обняв рукой ствол пушки, моряк затягивает:

B трюме табак перевозят...

Однако этот моряк, видать, бывалый. Неудобная поза для него привычна, a песня их, матросская.

Водку вливают в глотку. O-ля, o-ля, xo-xol

Голос y него совсем молодой, и грустный напев звучит от этого еще более уныло.

-- Сестренка, что ли? -- спрашивает квартирмейстер Пеластр.

-- Нет.

-- Тогда поздравляю.

Капитан Ле Ганнидек счел необходимым предупредить меня:

-- На заре открываем огонь.

-- Грохота я не боюсь.

-- Оно верно, но крупповские тоже будут стрелять.

Словом, решать должны мы сами. Я посоветовался с Мартой: уезжать нам? Она только плечами пожала:

-- Разбуди меня, когда начнется.

-- Сама дроснешься!

Ho она уже снова погрузилась в глубокий сон, уткнувшись в мешок с землей.

A я травить умею трос,

O-ля-ля, xo-xo!

Так значит, я уже матрос...

Серенькая, с бледными прожилками Аврорa-охотница потихоньку высвечивает силуэт огромного сказочного зверя. Присевшего на задние лапы, вытянувшегося на передних, со смехотворно длинной шеей, переходящей прямо в клюв, чудище из чудищ. Мой диплодок, причудливо прочерченный трещиной по потолку.

Это одно из двух сотен морских орудий, заряжающихся с казенной части, их стянули сюда из всех портов с целью усилить артиллерию столицы. Моряки окружают их трогательной заботой; проходит кто-нибудь мимо такого чудовища и непременно, сам даже того не замечая, на ходу похлопает его ладонью. Эту пушку они окрестили "Покров", a между собой величают "Богоматерь"...

Выставив вперед ствол, осев на лафет, "Покров" стоит в укрытии за высокой насыпью, укрепленной плетеными решетками, a сверхy еще уложены мешки с землей.

Капитан Ле Ганнидек взбирается на эту насыпь по вырубленной в стене лестнице. Он раскрывает подзорную трубу, вглядывется в горизонт. Прежде чем спуститься, бегло осматривает форт Нуази слева, и форт Ножан справа.

Ночью я нарисовал-ему точную панораму местности, и, проходя мимо, он бросает мне слова благодарности.

Самые неприятные минуты рассвета позади, воздух уже не такой резкий, не такой влажный. Порывы восточного ветра подхватывают с насыпи пригоршни сухой земли, закручивают ee в длинные змейки пыли и обрушивают эту пыль на орудийную площадку в центре нашегоредута. Унтер-офицеры вскрывают зарядные ящики. Какой-то морячок из чистой вежливости бросает мне на ходу:

-- Если они при таком ветре пустят воздушный шар, вся почта прямым путем в Ньюфаундленд попадет!

И, не слушая ответа, лезет на насыпь, держа под мышкой связку сигнальных флажков.

Проснувшись Марта кидается мне на шею. Впервые я почувствовал, какая она, в сущности, маленькая.

Вчерашнее открытие деревенских просторов совсем сморпло мою городскую мышку. И она спала мертвым сном. Проснувшись, она приоткрывала то один, то другой глаз, бросая вокруг испуганные взгляды, которые неизменно натыкались на стены укреплений, и Марта видела себя в новом для нее мире, более того -в мире, противоположном ee привычному: одно только небо и земля, a в этом гнезде на вершине холма одни только мужчины, военная косточка, морякиl

Стоит прелестное раннее утро осени, когда воздух наполнен птицами, и каждую птичку я знаю лично, потому что это наша осень, в нашем Рони, где так славно встать пораньше и следить, задрав голову, за бегом туч, разодранных ветром, несущихся в сумасшедшем полете к новым землям, словно они обезумели от открывающегося им сверхy зрелища.

Капитан резко взмахивает рукой.

Рванулась вперед подземная река, вселенная одним прыжком наверстывает свои полсекунды. Разрыву снаряда на горизонте отвечает грохот залпов, конечный взрыв перекликается с начальным. Пушка "Богоматерь" вглядывается в свое чудовищно огромное жерло, отраженное в огненном зеркале, которое она сама же водрузила там, за многие километры отсюда.