Владимир Кузьмищев - Тайна жрецов майя

Но если люди, собравшиеся на площади, горделиво выставляли напоказ свои драгоценности и украшения, Храм Кетсалькоатля скрывал свои сокровища от любопытного взгляда. Мало кто даже из самых знатных жителей Толлана был удостоен чести хотя бы мельком взглянуть на четыре «дома», четыре внутренние камеры храма, в которых обитал божественный Кетсалькоатль. Одна из них — восточная — была сплошь обшита тонкими листами чистого золота, и поэтому ее называли Золотым домом. Западную именовали Домом изумруда и бирюзы (никто не знал, сколько этих прекрасных камней было вделано в ее стены). Жемчуг и серебро украшали южную комнату, а северную — огромные морские раковины и разноцветные камни.

Только Кетсалькоатль, могуществу и богатству которого не было предела, мог построить для себя такую обитель. Правда, говорили, что сам он предпочитал другой «дом», находившийся вне стен храма. Его называли Дворцом перьев, хотя он был построен, как и все сооружения Толлана, из камней, скрепленных известью, и отделан гладкой штукатуркой. Просто потолки и стены внутренних комнат дворца были покрыть! огромными коврами из перьев, Восточная комната — желтыми; западная синими; южная — белыми, а северная — красными.

Но божественный Кетсалькоатль — Пернатый змей не был неосязаемым духом, обитателем потусторонних миров, Он правил людьми не из заоблачных высот тринадцати небес или мрачного подземного мира — чрева земли. Кетсалькоатль жил среди людей и правил ими из своих великолепных храмов и дворцов, построенных руками тысяч простых крестьян-тольтеков и рабов, взятых в плен храбрыми воинами Толлана. Тольтекская знать, собравшаяся на площади в тот солнечный день, ожидала появления своего правителя-полубога, Но в томительном ожидании, в изысканной парадности одеяний, в робких взглядах одних и дерзновенно смелых — других, устремленных к змееобразным колоннам храма., откуда должен был появиться Кетсалькоатль, угадывалось что-то необычное, тревожное и даже зловещее…

Вторую неделю Кетсалькоатль не вставал с ложа в своей любимой желтой комнате Дворца перьев. Стены и потолок комнаты были увешаны коврами, сотканными из желтых перьев всех оттенков. Их едва заметные узоры, выполненные руками искуснейших мастериц, оживали от легкого дуновения ветерка, изредка проникавшего в покои правителя и Верховного жреца Толлана через толстый занавес над входом, также сотканный из желтых перьев. Но особенно хороши были пол и ложе, покрытые сплошным пушистым ковром из ласковых, мягких перьев цакуана: черные, они отливали благородным золотом.

Недуг не хотел расставаться с телом Кетсалькоатля; мучительные страдания причиняли ноги: они отекли, покрылись бурыми пятнами и днем и ночью не давали сомкнуть глаз больному полубогу.

Жрецы-лекари сбились с ног в поисках целебных трав и снадобий. Ежедневно в положенный час они приносили в жертву змей и бабочек на огромном жертвенном столе Храма Пернатого змея, хотя с каждым днем все труднее и труднее становилось добывать этих ползучих гадов и порхающих красавиц: страшная засуха, истерзавшая страну, подкралась к великолепным садам Толлана, угрожая уничтожить все живое и в этом маленьком оазисе, окруженном выжженной солнцем землей.

Боль отнимала силы, нарушала привычное течение мыслей, а между тем думы Кетсалькоатля были тяжелыми, безрадостными…

Третий год на страну обрушивались страшные несчастья. Вначале ливни смыли, уничтожили посевы маиса. Запасов хватило ненадолго, и воины Толлана лишь с огромным трудом смогли добыть маис в далеких, подвластных тольтекам селениях. Жители Толлана, особенно бедняки, с нетерпением ждали следующего урожая, но и он оказался ничтожно малым — много месяцев подряд ни одно облачко не появилось на туманно-синем небе. Солнце безжалостно обжигало все живое своими колючими лучами-стрелами; реки почти пересохли: земля покрылась старческими морщинами; дикие звери и птицы покинули владения тольтеков.

И снова Толлану пришлось снаряжать в далекие походы боевые отряды своих воинов. Много томительных дней и недель ожидал их Кетсалькоатль, но отрядов все не было и не было. Только через три долгих месяца, когда в городе уже ощущались признаки настоящего голода, они стали возвращаться один за другим. Пленники-рабы принесли немалую добычу, но радость и ликование были недолгими — отряды тольтеков недосчитывали в своих рядах многих бойцов. Дорогой ценой расплачивался могущественный и блистательный Толлан за обрушившиеся с неба несчастья.