Владимир Кузьмищев - Тайна жрецов майя

И вдруг приходит ответ. Он неожиданно прост: нужно определить систему письма. Прежде всего разобраться и решить, какова зависимость между знаками, таинственно смотрящими со страниц рукописи, в чем сущность этой зависимости и чем могут быть сами знаки?

Например, вот этот похожий на скелет

или этот

— он как будто бы напоминает лицо?

— здесь словно кто-то веревку свернул, а там

чешуя рыбы или кусок циновки? А вот снова, правда, несколько иначе «свернутая веревка»

— это что-то непонятное: какая-то ракушка или другая морская живность?

Знаки не всегда стоят в одиночку; они то сбиваются в кучу, то вытягиваются цепочкой, то налезают друг на друга в виде «башенки» в два-три этажа.

Давайте последим за одним каким-нибудь знаком, например вот этим

Договоримся условно называть его «скелетом», поскольку он несколько напоминает именно скелет, а точнее, позвоночник с ребрами. Знак относительно прост, легко запоминается, и это поможет нам выделять его среди других. Теперь перелистаем Дрезденскую рукопись.

«Скелет» впервые появляется на странице 7 {10} 10 Нумерация страниц рукописи майя дается по Ю. В. Кнорозову. ; справа к нему «приклеилось» уже знакомое нам «морское чудовище», которое мы будем условно называть «рыбой»

Листаем дальше рукопись. В этом же сочетании («скелет» + «рыба») оба знака изображены также на страницах 13, 17, 21 и 68, что свидетельствует о несомненной устойчивости такого сочетания! На странице 17 есть и другая комбинация знаков: к «скелету» присоединен новый знак -

, но он уже стоит не сзади, а впереди; эти знаки

также повторяются, правда, только на двух еще страницах (59 и 73). На страницах 24, 26, 32 и 37 «скелету» явно не повезло: его «оседлали» целых два знака-

, в разных комбинациях-сочетаниях знак изображен так же на страницах 41, 45 и 69.

Что скрывается за всем этим? Что вообще могут обозначать знаки? Обозначают ли они звук, или слог, или корень слова? Может быть, целое слово? А вдруг одни знаки — это буквы, другие — слова, а третьи — корни?

Известно, что система письма может быть не только определенной, то есть состоящей из однородных единиц, но и смешанной. Знаки могут даже не соответствовать единицам языка, а быть условными символами понятий, и тогда прощай дешифровка! Ведь символы можно лишь интерпретировать, а не дешифровать, и перед нами не письмо, а так называемая пиктография.

Сейчас определение системы письма кажется неопровержимо логичным началом дешифровки любого неизвестного текста, но для того, чтобы прийти к столь несложному выводу, требовались многие месяцы и даже годы упорного труда, изучения сотен научных работ, освоения основных типов записи языка, известных человечеству, и овладение этими языками.

Но как определить систему письма? Что может стать той единицей (и единицей чего?), которая позволила бы сопоставить и отличить одну систему от другой? Изображение знака? Нет, это не подходит, ведь даже знаки- буквы одного алфавита бывают не похожи на знаки-буквы другого, родственного, хотя они передают одну и ту же гласную или согласную. Тут и за примерами далеко ходить не надо: русское «У» на испанском выглядит как русское «И», а русское «И» можно написать почти как «У». Еще меньше сходства у согласных: «Ч» — «СН»;

«П» — «Р»; «Р» — «R». А с иероглифами дело обстоит куда сложнее, ибо они обязаны учитывать особенности своего языка.

Как же быть? Где и какова та единица, которая… Позвольте, «единица», да, «единица», но как цифра, как число — вот он ответ! Ибо знаки повторяются («скелет» повторился 16 раз только в одной рукописи!), и в этом повторении должна быть определенная закономерность, ну хотя бы частота повторяемости. А сколько вообще- то этих самых знаков? Сколько их? Это необходимо выяснить, установить с абсолютной точностью, и только тогда появится возможность «облачить» в числа языковые знаки и определить закономерности языка.