Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

И у «старца», и у императрицы возникла еще более настоятельная, нежели раньше, необходимость окружить себя надежными и верными людьми. В этот период «министры и начальники ведомств стали получать все большее и большее количество своеобразных его (Распутина. – А. К., Д. К .) писем об оказании внимания лицам, рекомендованным им» 148. Распутин также пытался найти опору в среде «великосветского андеграунда», а попросту говоря, того или иного сорта изгоев.

Именно в это время о «выдающихся способностях» Распутина начинает с восхищением высказываться бывший председатель Совета министров граф С. Ю. Витте. Факт его встречи с Распутиным документально не подтвержден, однако известно, что «старец» неоднократно демонстрировал по отношению к Витте свое благожелательное отношение. Симпатии были взаимными, причем, как справедливо отмечает А. Н. Боханов, «можно почти не сомневаться, что граф начал открыто демонстрировать пиетет не по причине невероятного „духовного преображения“, а преследуя лишь эгоистическую цель: использовать „распутинский шанс“ для своего возвращения из политического забвения» 149.

В контакты со «старцем» постепенно оказываются вовлеченными редактор крайне правого еженедельника «Гражданин» князь В. П. Мещерский, уже упоминавшиеся «петербургский Хлестаков» князь М. М. Андронников, И. Ф. Манасевич-Мануйлов, П. А. Бадмаев, а также церковный иерарх Питирим (Окнов), который по протекции Распутина сделался сперва экзархом Грузии, а затем петербургским митрополитом. «Двор замыкался, – вспоминал кадетский вождь П. Н. Милюков, – в пределы апартаментов царицы и „маленького домика“ верной, но глупой подруги царицы Анны Вырубовой. Над ними двумя царил Распутин, а около этого центрального светила группировались кружки проходимцев и аферистов, боровшихся за влияние на Распутина – и грызшихся между собою. Был кружок Бардукова, уцелевший от кн. Мещерского (В. П. Мещерский скончался летом 1914 года. – А. К., Д. К .), кружок кн. Андронникова, пускавшего пыль в глаза своим развязным обращением и своими мнимыми связями, кружок Манасевича-Мануйлова, афериста высшей марки, связанного с банками и с тайной полицией, кружок доктора Бадмаева, специалиста по тибетской медицине и по оккультным знаниям» 150.

Всех вышеупомянутых людей, составивших новый круг распутинского общения (за исключением С. Ю. Витте и П. А. Бадмаева), помимо тесных связей с отцом Григорием, объединяло еще одно «маргинальное» обстоятельство: все они были гомосексуалами.

Формально гомосексуализм в России рубежа XIX и XX веков подвергался законодательному преследованию (ст. 995 и 996 Уложения о наказаниях), хотя конкретная судебная практика в этой сфере и не выглядела столь суровой, как в некоторых европейских государствах той эпохи (например, в Англии, где гомосексуалы порой получали реальные тюремные сроки). В то же время общественной моралью гомосексуальные связи этикетировались как «гнусные», «грязные», «отвратительные». Вследствие этого у российских гомосексуалов, принадлежавших к высшим классам, формировался своего рода «синдром отверженных» – людей, находящихся в фундаментальном внутреннем конфликте с социумом и вынужденных в силу этого лавировать, группироваться и участвовать в образовании различных «кружков проходимцев и аферистов» (по терминологии П. Н. Милюкова).

В исключительных случаях, правда, эти объединения принимали почти легальные формы. Можно, в частности, привести пример гвардии Преображенского полка с его развитой гомосексуальной традицией, олицетворенным символом которой служила личность полкового шефа – московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дяди Николая II.

Прочим великосветским гомофилам приходилось довольствоваться куда более скромными формами самоорганизации.

Именно к этим «отверженным» и потянулся за моральной поддержкой Григорий Распутин после того, как высший свет и интеллигентская общественность окончательно против него консолидировались. Контакт с гомосексуалами был для Распутина тем более психологически естественным, что нестандартность сексуального поведения также являлась для него базовой формулой существования.

Не обходилось, правда, без курьезов. Так, князь М. М. Андронников сильно «разочаровался в Распутине», увидев как-то рядом с ним «девиц известного свойства». «Распутин – развратник!» 151– с пафосом воскликнул князь, количество половых партнеров которого исчислялось, как говорят, тысячами.