Лев Лурье - Ленинградский фронт

Маляров Игорь

В нашей деревне не было партизан. Но в соседней, в Завруях, был Стенька Хоботенок. Я не знаю, какая у него была связь с партизанами, но его расстреляли каратели вместе со всей семьей, вплоть до грудного ребенка.

Спокойнее всего было, когда в деревне квартировали немцы. Тогда порядок был, и никого не убивали. А приходили партизаны — искали предателей, убивали. За партизанами каратели приходили, расстреливали тех, кто помогал партизанам. И, кстати, провокации были. У нас такая Ирина Назарина жила. К ней пришли якобы партизаны, а она среди них узнала власовцев. И сразу закричала: «Партизаны! Партизаны! Спасайтесь!»

Когда мне было 9 или 10 лет, немцы выдали мне паспорт. Там не было фотографии, но было написано, какого я роста, телосложения, какой цвет глаз и так далее. Жаль, не сохранился. Настолько все были напуганы, что, когда наши пришли, освободили, мы все документы немецкие в печке сожгли. А интересно было бы сейчас на них посмотреть.

Когда немцы уходили, они сжигали дома и зверствовали. Мы спрятались всей деревней в лесу. Но старики наши были боевые: кто в Первую мировую воевал, кто даже в Японскую. И один пошел в разведку в соседнюю деревню. А с ним Миша увязался, наш деревенский дурачок. У него с головой было не в порядке, но он был безобидный и все его любили, хотя дети и дразнили. Старик пошел в деревню, а Мишу в лесу на окраине спрятал. Но тут деду русские разведчики встретились, говорят: «Иди домой, отец, наши уже идут». Он побежал, радостный. А Мишу-дурачка не найти. Наконец, нашел — у дороги лежит, его каратели застрелили. Когда уходили, он им на дороге попался. А немцы таких дураков не любили.

Мы вернулись домой. Через несколько дней пришли наши. Освободили нас. А когда освободили, солдаты яму с картошкой раскопали и все съели. Мы потом голодали.

Я помню, в карты резался с советскими офицерами, все — молодые ребята. Обыгрывал их постоянно. Так им понравился, что они предложили мне с ними ехать, стать сыном полка. Но дед мой сказал: «Отец родной с войны вернется и его заберет. Нечего ему в сыновьях полка делать».

После победы на Курской дуге Ставка разработала амбициозный план кампании 1944 года. Он предусматривал наступление по всей полосе фронта: от Черного до Баренцева морей. Этот план получил впоследствии название «10 сталинских ударов». И первый из них был нанесен под Ленинградом.

Немцы ожидали наступления там, где много раз атаки захлебывались в крови: в районе Мги, Пулкова, Колпина. Между тем, Говоров и Мерецков предложили Ставке операцию «Нева-2», согласно которой главный удар наносился с Ораниенбаумского пятачка. Ставка 12 октября 1943 года одобрила этот план, назначив ориентировочный срок наступления на начало января 1944 года.

С 5 ноября 1943 года по Финскому заливу через Кронштадт из Ленинграда на Ораниенбаумский плацдарм было скрытно переправлено 211 танков, 700 пушек и 50 тысяч солдат и офицеров. 2-я ударная и 42-я армии должны были прорвать оборону немцев на восточном фланге Ораниенбаумского плацдарма и юго-западнее Пулкова, соединиться в Ропше, окружить и уничтожить немецкие войска в районе Красного Села, Ропши и Стрельны. Главный удар операции «Нева-2» планировалось совершить силами 2-й ударной армии. Затем с Пулковских высот встречный удар должна была нанести 42-я армия. Одновременно в направлении на Новгород переходил в наступление Волховский фронт.

Операция готовилась долго, удалось создать мощную ударную группировку. Наши войска превосходили немцев в живой силе в 3 раза, по числу артиллерийских орудий — в 4 раза, а по числу танков и самоходных орудий — в 6 раз.

ВОСПОМИНАНИЯ:

Ипатов Валентин

Осенью 1943 года нас погрузили в эшелон и привезли в Лисий Нос, а оттуда на баржах переправили в Ораниенбаум. Мы сосредоточились в Таменгонтском лесу [44] Таменгонтский лес — лесной массив на границе Ломоносовского района Ленинградской области и Петергофа. . Там стояли танковые бригады. Радиостанции танков все опечатали для маскировки.

В Ораниенбауме местность лесисто-болотистая, там даже проехать и пройти тяжело, а решили оттуда наступать. Это было стратегически разумно. Заготовили много деревянных щитов для проезда танков и сопровождающих машин.

Немцы воевать тоже умели, они танкопроходимые места заминировали и подготовились к обороне. Саперы почти каждую ночь перед этой операцией ползали в глубоком снегу с миноискателями, делали проходы почти до самых немецких окопов. Нейтральная полоса обычно — 200–300 метров. А там она до километра в отдельных местах доходила.