Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

На театре военных действий отношения между русскими и поляками становились всё более и более натянутыми, и дело шло уже к открытому столкновению. В рапорте от 2 июля 1809 г. Понятовский докладывал Наполеону: «Согласие русских генералов с австрийскими стало настолько очевидным, что кажется, что они рассматривают как врагов польские войска, и в то время, когда они с удовольствием исполняют просьбу австрийского командования, они делают всё, чтобы разрушить усилия их союзников» [14] [14] Correspondance du Prince Joseph Poniatowski, t. 2, p. 203. .

Накануне, 2 июля, капитан Первого полка пехоты герцогства Варшавского Гембаржевский доложил своему командованию о следующем эпизоде. Он въехал в Сандомир, который только что оставили австрийцы и который, по идее, должен был быть занят русскими войсками. «Въехав в город, — рассказывает капитан Гембаржевский, — я увидел 21 австрийского гусара, построенных в линию перед квартирой капитана Денисова, который командовал отрядом русских войск. Я подумал вначале, что это пленные, но, увидев, что они были вооружены пистолетами и саблями, я их спросил: „А что вы здесь делаете?“ — они мне ответили, что они представляют собой патруль. Тогда я решил попытаться арестовать офицера, командовавшего ими. Он спокойно пил водку с русским капитаном, который остановил меня, хотя австрийский офицер уже собирался отдать мне свою саблю. Русский офицер повёл австрийца ужинать вместе с собой, а мне сказал с насмешкой: „Если Вы хотите сразиться с гусарами, можете это сделать, а я и господин офицер посмотрим на это“» [15] [15] Ibid. .

Понятовский не только жаловался императору, но и пытался достучаться до посла Франции в России. Он рассказывал Коленкуру, что парламентёры из русской армии постоянно ездят к австрийцам, а австрийские парламентёры — к русским, что обе армии прилагают все возможные усилия, чтобы ни в коем случае не столкнуться одна с другой. «Их аванпосты, находясь в виду друг друга, расседлывают и разнуздывают своих коней, и наши патрули находят их почти всегда выпивающими вместе. Детали, которые у меня есть на этот счёт, кажутся невообразимыми…» [16] [16] Ibid, p. 208.

Как бы ни складывались обстоятельства на польском театре военных действий, основные события кампании 1809 г. происходили, естественно, под стенами Вены. Здесь Наполеон готовил новую попытку переправы через Дунай. На острове Лобау на Дунае, превращённом в громадный плацдарм, были произведены колоссальные инженерные работы, здесь возводили укрепления, устанавливали на них орудия, готовили средства для быстрого наведения переправы; наконец, на острове даже прокладывались дороги, и вдоль них устанавливались фонари, чтобы можно было передвигаться ночью…

Император, находясь в Шенбруннском дворце, внимательно следил за всеми этими грандиозными работами, не теряя из виду политической ситуации. Сейчас, как никогда, ему нужно было бы содействие русских войск для того, чтобы угрожать австрийцам с тыла, но к этому времени он уже получил рапорты Понятовского и был полностью в курсе того, что творилось в Галиции.

В частности, он получил письмо, перехваченное польскими разъездами на территории Галиции. Это было послание, написанное командующему австрийской армии эрцгерцогу Фердинанду одним из русских генералов — князем Горчаковым. Всё письмо было наполнено враждебностью к наполеоновской Франции; в нём открыто высказывалась надежда на скорые совместные действия австрийцев и русских в борьбе против Наполеона. Чернышёв рассказывает: «Он ( Наполеон ) пригласил меня в свой кабинет и показал письмо от князя Горчакова, обращённое к Его Светлости Фердинанду. Я постарался сделать всё возможное, чтобы уменьшить его ( Наполеона ) недовольство, а также его раздражение против генерала Левиза ( командир одной из дивизий русской армии в Галиции )» [17] [17] Рукописный отдел РНБ, Ф 836, Чернышёв А. .

Какие бы доводы и объяснения ни приводил ловкий русский офицер, император французов понимал, что активных действий «союзной» армии ему не дождаться. Поэтому, когда его генерал-адъютант Савари вспомнил о русском союзе, Наполеон воскликнул: «Не надо мне было рассчитывать на подобных союзников… Какую выгоду я получил от этого союза, если он даже не может обеспечить мне мир в Германии! Скорее, они все объединятся против меня, и, если остатки человеческих чувств не позволили им предать тут же, нечего заблуждаться: они все назначили свидание на моём гробе, но пока ещё не осмеливаются там собраться» [18] [18] Savary A.-J.-M.-R. Mémoires du duc de Rovigo. Paris, Londres, 1828, t. 4, p. 145. .