Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

Но поляки дрались как львы. Австрийцы оставили под стенами города около 1,5 тыс. человек, а 500 человек даже попали в плен. Однако у отважных польских солдат не оставалось больше ни патронов для ружей, ни зарядов для пушек, и, видя, что неприятель готовит новую атаку, Сокольницкий вступил в переговоры. Сандомир был сдан, но польские войска ушли из него с оружием и знамёнами.

Понятовский был в бешенстве. И если в письмах Голицыну он сохранил холодно корректный тон, то в рапорте Наполеону он уже себя не сдерживал. 27 июня 1809 г. он писал императору: «До настоящего времени между ними ( русскими войсками ) и неприятелем не было ни одной стычки… После того как русские генералы истощили все предлоги, которые только может придумать злая воля, чтобы объяснить бездействие, они потребовали, чтобы каждый день им обеспечивали продовольствие для 100 тыс. человек… Таким образом, несмотря на обязательства, принятые князем Голицыным, перейти Сан 21 числа этого месяца с двумя русскими дивизиями, река была перейдена много дней спустя, только после того, как они ( русские ) удостоверились, что австрийцы отошли за Вислу… Две роты пехоты ( австрийские ), забытые в Жешуве, у которых достаточно было потребовать только сдаться, чтобы они сложили оружие, спокойно совершили своё отступление сквозь 20-тысячный корпус так, как если бы он находился для их защиты» [9] [9] Ibid, p. 188–189. .

Однако если бы всё ограничивалось отсутствием содействия со стороны русских войск! На политическом фронте русское командование всемерно противодействовало полякам. Повсюду, где проходили русские войска, изгонялись недавно установленные именем Наполеона польские власти, а на место возвращались австрийские администраторы. Сразу по вступлении русской армии во Львов губернатором города был назначен генерал Меллер-Закомельский. Польский отряд, который направлялся через Львов, не был пропущен, зато австрийский губернатор Вурмзер спокойно приехал под охраной двухсот австрийских гусар (!) и стал исполнять обязанности вице-губернатора.

В своём письме от 1 июля 1809 г. князю Голицыну Понятовский писал: «Я не могу поверить, что столь удивительные действия согласуются с волей монарха, добродетелями которого восхищается вся Европа. Если мысль о том, что Вы даёте австрийскому правительству возможность преследовать жителей Галиции за то, что они оказались верны делу, за которое Вашей Светлости поручено сражаться, не является для Вас достаточным мотивом, чтобы удержаться от восстановления ( австрийской ) администрации, я прошу Вас не забывать, что польские войска составляют 9-й корпус, который действует от имени Его Величества, императора французов» [10] [10] Ibid, p. 198. .

Но Сергей Федорович Голицын как раз об этом не забывал; поэтому он действовал именно таким образом и доносил Александру I: «Осмеливаюсь всеподданнейше представить в. в-ву, что развязка сего дела может повлечь за собою весьма неприятные для нас следствия, ибо коль скоро начнут принимать здесь присягу в верности императору французов, то опасаюсь, чтобы не начались беспокойства в присоединённых к России провинциях, коим верить никак не можно» [11] [11] Внешняя политика России XIX и начала XX века, т. 5, с. 90. .

Князь Голицын совершенно верно предполагал, что действия корпуса Понятовского могут вызвать волнения в западных провинциях Российской империи. Если до начала войны армия маленького польского государства «политкорректно» называлась армией герцогства Варшавского, то с началом боевых действий, ввиду того, что нужно было мобилизовать силы народа, Понятовский обратился с недвусмысленным воззванием к своим солдатам и всему населению Герцогства: «Государство, которое мы ничем не оскорбили, соседи, империю которых когда-то спасли наши предки, ворвались на нашу территорию и рассматривают нас как орду без отечества и правительства. Они желают оторвать нас от дела нашего великого освободителя и говорят, что воюют только с императором Наполеоном… Слабость недостойна поляков. Пожертвуем всем, чтобы защитить нашу отчизну и нашу честь… Подымайтесь же, поляки! С верой в Бога и в помощь Великого Наполеона будем биться за отечество… Закроем нашими телами то, что для человека дороже всего — его независимость и его права!» [12] [12] Soltyk R. Operations de l’armée sous les orders du Prince Poniatowski… С подобными воззваниями Понятовский неоднократно обращался к войскам, к населению герцогства Варшавского и к населению Галиции. В результате война 1809 г. со всей остротой поставила польский вопрос на повестку дня. Депутация населения Галиции направилась через все препятствия в ставку Наполеона в Вене и обратилась к нему с просьбой о восстановлении Польского королевства. Несмотря ни на что, император стремился сохранить дружбу с Россией и поэтому ответил на просьбу поляков очень уклончиво: «Я не скрою, что испытываю к вашей нации особые чувства …но все личные пристрастия не должны влиять на политику. Как сделать так, чтобы Россия осталась довольна? Не знаю ещё. …Энтузиазм галичан естественен, но я не возбуждал его. Я не обязан сделать для Галиции то, что я сделал для герцогства Варшавского, где я поручился своей честью. …Я не хочу вовлечь себя в вечную войну с Россией. Но кто знает…» [13] [13] Цит по: Askenazy S. Le Prince Joseph Poniatowski. Paris, p. 243–245.