Владимир Филиппов - Русь против Хазарии. 400-летняя война

Засада! И как это он раньше не догадался? Да, наверное, потому, что просто безгранично верил в себя и надеялся на силу и наглость. Теперь времена изменились. Теперь в ход пошли хитрости и тонкости. А что может быть лучше хорошей засады, да еще темной ночью? На взгляд Марзубана – ничего.

Теперь осталось дело за малым, поскольку требовалось заманить русов в подготовленную западню.

Начало операции было традиционным:

«Он сговорился с войском своим, что они первые сделают нападение». Все новое – это хорошо забытое старое, поэтому русы и не удивятся такому началу. «Когда же русы пойдут в контратаку, то он (Марзубан) обратится в бегство, а вместе с ним побегут и они (мусульмане) и этим возбудят надежду у русов на победу над регулярными войсками и мусульманами». В этом тоже не было ничего нового и революционного, подобная тактика стара как мир. И не факт, что русы на нее клюнут. Но надежда умирает последней, и Марзубан решил рискнуть.

Дальнейшее описание боя в исполнении Ибн Мискавейха вызывает лишь улыбку!

«После того как они приступили к выполнению этой хитрости, Марзубан и его войска выступили вперед. Вышли и русы, начальник их сидел на осле; вышли и воины его и построились для битвы. Вначале все шло как обычно. Побежал Марзубан, побежали и мусульмане, и русы стали преследовать их». Все шло как обычно!

Вот такой был последнее время привычный для обоих противников порядок боя!

Правда, в этот раз бегство было запланировано заранее, и график его прохождения утвержден лично вождем. Но не все оказалось так просто, как оно выглядело на бумаге. Преследуя врага, русы уже миновали место устроенной им мусульманами западни, а «воины Марзубана все продолжали бежать». Темп бегства постепенно возрастал, и остановки, даже временной, чтобы воины ислама могли дух перевести, не предвиделось. Марзубан кричал и «всячески убеждал их вернуться к битве. Но не сделали они этого, ибо страх овладел их сердцами».

Было понятно, что если воинство не остановится, то вся затея правителя погибнет, а вместе с ней и те, кто сидел в засаде, ибо надежды на то, что они одни справятся с русами, не было никакой.

Ситуация становилась критической. У Марзубана оставалось последнее средство – броситься в гущу беглецов и остановить свое воинство, а затем личным примером увлечь за собой в атаку. Так он и поступил.

«Тогда устыдилась большая часть дейлемитов, и они возвратились, мы снова напали на русов и закричали (условленный знак) засаде. Вышли тогда те, кто был сзади русов, мы устояли в битве с ними и убили из них 700 человек. Среди убитых был и начальник их». Количество убитых русов оставим на совести автора. Он хоть араб и ученый, но либо сильно доверчивый, либо у него проблемы с точными науками. По крайней мере со счетом, ибо сразу видно, что предпочтение свое он отдал наукам гуманитарным.

Если кто из начальников и погиб, так это точно не Свенельд. А вот если это был родственник Игоря, то тогда вполне объяснимым становится злорадство Ибн Мискавейха. Однако имя погибшего не указано, а потому определить, кто же это был такой, уже нет никакой возможности. «Оставшиеся (в живых) ушли в крепость, где они поселились и куда свезли в большом количестве пищу и много запасов и где поместили они своих пленников и свое имущество».

Потери русов от болезней и сражений становились все более ощутимыми, а теперь к этому добавилась еще и потеря вождя. Скорее всего, именно после этого столкновения между дружиной и войсками Марзубана изменилась и сама цель похода. Теперь, после таких потерь, не могло быть и речи о том, чтобы удержать город за собой. Нужно было готовиться к отходу. А для этого необходимо было набить ладьи добычей, иначе терялся смысл всего похода. Зачем, спрашивается, ходили?

С этого момента гридни с воеводой затворились в городе и, укрывшись за толстыми стенами от неприятеля, уже не покидали его.

«В то время как Марзубан находился с русами в состоянии войны и не мог взять их военной хитростью, а только осадой, пришло к нему известие о выступлении Абу-Абдуллаха Хусейн ибн-Саида ибн-Хамдана в Азербейджан, о прибытии его в Сальмас и о соединении его с Джафаром ибн-Шакуией Курдом, который был во главе хадаянитских отрядов».

Ситуация для правителя Бердаа, мягко говоря, осложнилась.

Ведь кроме засады, ничего более хитрого стратег Марзубан в борьбе с русами придумать не сподобился. А о том, чтобы брать город штурмом, он и мечтать не мог, поскольку высоту и толщину его крепостных стен знал лучше других. Русов он и в чистом поле одолеть не смог, а уж если дойдет до боя на стенах…