Александр Попов: Русский Берлин

С Петром, однако, не успела познакомиться супруга курфюрста София Шарлотта, неординарная, образованная женщина, с ярким, пытливым умом. Встретиться с таким «редким зверем» (по ее словам), как русский государь, о котором по Европе ходило столько слухов, ей было просто необходимо.

Вместе с матерью, братьями и фрейлинами София Шарлотта отправилась вслед «за добычей» и догнала Петра уже под Ганновером, в городе Коппенбрюгге (Коппенбрюкке). Встречу и обед с русским царем организовал Лефорт. Поначалу светская беседа не клеилась. К тому же Петр не был сведущ в правилах столового этикета, почти не пользовался ножом и вилкой, мясо ел руками, не знал, как пользоваться салфеткой. Но постепенно все наладилось. «Царь иногда отвечал сам, иногда с помощью двух переводчиков, всегда умно, кстати, и с живостию», — отмечала впоследствии София Шарлотта. Обед продлился несколько часов, после чего были танцы. Обнимая немецких дам, царь дивился твердости их стана: «Какие жесткие кости!» Он понятия не имел о женских корсетах. Софию Шарлотту такая провинциальная непросвещенность привела в полный восторг. В конце концов Петр буквально обаял обеих курфюрстин. В память о встрече он подарил им и некоторым из свиты соболей и парчи. Мать Софии Шарлотты потом с восторгом вспоминала: «…Он совсем необыкновенной человек; надобно узнать Его лично, чтобы иметь об Нем идею. Сей редкий Монарх добродушен и благороден сердцем; скажу вам также, что Он пил очень мало. Но Министры Его и свита, по отъезде нашем, долго веселились…» Огромное впечатление произвел Петр и на бранденбургского принца Фридриха Вильгельма.

Впоследствии русский царь несколько раз побывал в Берлине. У него сложились очень близкие отношения с «королем-солдатом» Фридрихом Вильгельмом I, сыном Фридриха I. Петр стал крестным отцом прусского кронпринца, будущего короля Фридриха II Великого, а следовательно, оба монарха стали кумовьями. Что, впрочем, впоследствии не помешало двум державам вступить в схватку в Семилетней войне.

Немецкий король и русский царь не любили мотовства и роскоши, но к подаркам, однако, относились положительно. Фридрих Вильгельм I прилагал все силы, чтобы восстановить Пруссию после кровопролитной Тридцатилетней войны, он очень любил армию и многое делал для нее. Среди прочего, в Потсдаме был создан полк великанов-гвардейцев («ланге керлс» — «длинные парни»), где каждый солдат был не менее двух метров ростом. Отсюда и царский подарок Петра. Он отправляет своему куму отряд русских солдат числом 80 человек, в полном обмундировании, вооруженных прекрасными тульскими ружьями. Пополнение русскими воинами Потсдамского гарнизона продолжалось и при Екатерине I. Всего вплоть до 1724 г. на службу в Потсдам прибыло около 250 солдат из России. Журнал Potsdamische

Quintessenz писал в январе 1741 г., что русские составляют около трети Королевского полка. Недовольный «русским засильем» пришедший тогда к власти Фридрих II приказал распустить полк, но великаны-гвардейцы служат в Потсдаме и сегодня. Они дефилируют на городских праздниках, участвуют в туристических и других парадно-выходных мероприятиях.

Итогом встречи кумовьев в ноябре 1716 г. в городке Гавельберг под Берлином стало не только подписание декларации о взаимной военной поддержке. Петр получил в подарок ныне знаменитую на весь мир Янтарную комнату, которая предназначалась поначалу для берлинского дворца Шарлоттенбург. «Получил преизрядный презент…» — писал Петр супруге. Упакованное в 18 ящиков «янтарное сокровище» прибыло в Россию 13 января 1717 г. Вместе с комнатой Петр получил и роскошную яхту, которая приглянулась ему во время путешествий по водоемам Потсдама. В Берлине тогда в честь русского царя был организован на улицах грандиозный праздник: с фейерверками, бесплатным вином и жареными быками, нафаршированными птицей и дичью.

Пребывание Петра за границей нередко походило на стихийное бедствие. Он не отличался тонкостью в обращении, мало считался с местными порядками и вел себя так, как просила того его широкая русская душа, подчиняясь сиюминутным порывам и действуя сообразно его привычками и настроению. Петр чувствовал себя хозяином всегда и везде, хотя и конфузился в торжественной и официальной обстановке. И чтобы скрыть смущение, становился еще более груб и развязен.