Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

Десять лет спустя боярская комиссия, разбираясь со степенями знатности Шуйских и Одоевских, пришла к выводу: «По родству и щету боярин князь Иван Петрович Шуйской менши князя Никиты Романовича Одоевского, а сына его князь Михайлы Никитича Одоевского — больше. А по лествице в родстве князь Иван Петрович таков, каков князь Иванов Андреевича Шуйского [сын] князь Дмитрей»263. Поражение? Но к тому времени князя Н.Р. Одоевского давно не было в живых.

Главными местническими противниками Ивана Петровича оказались Рюриковичи-Одоевские и Гедиминовичи- Голицыны. Тяжбы с ними не останавливались на первом «раунде», всякий раз требовалось быть готовым к возобновлению борьбы. Князь Иван знал это и неизменно проявлял необходимое упорство, отстаивая честь фамилии. Потомкам его упрекнуть не в чем.

Возвращаясь к событиям 1572 г.: стояло жаркое лето, русская армия встретилась лицом к лицу со всеми силами Крымского ханства, получившими подмогу от турок (отряд янычаров с «огненным боем»), ногайцев и северокавказских народов. После прошлогоднего разгрома сил для отпора явно не хватало. Зато командование подобралось «звездное». Во главе армии встал опытный князь М.И. Воротынский, одним из воевод ее был князь Д.И. Хворости- нин, да и сам Шуйский уже отведал вооруженной борьбы с татарами.

Недавний местник должен был первым столкнуться с крымцами. Его полк принял бой у Сенькина брода, не имея за спиной основных сил армии. Остановить напор превосходящих сил противника Иван Петрович не смог. Однако воевода сумел увести полк из-под удара и впоследствии присоединился к боевому ядру московских войск. Избегнув разгрома в безнадежном лобовом бою на Оке, Шуйский сберег своих ратников для решающего сражения. А оно произошло весьма скоро и потребовало всех наличных сил маленькой рати Воротынского.

Главная битва произошла на Молодях. Полк Левой руки и отряд немецких наемников стали гарнизоном «гуляй-города» — мобильного деревянного укрепления из щитов, установленных на возах. Большой, Сторожевой, Передовой полки и Правая рука контратаковали татар, пытавшихся взять «гуляй-город» штурмом. Видимо, время от времени Большой полк сменял в «гуляй-городе» утомленных бойцов полка Левой руки. А несколько тысяч стрельцов, встав за рекой, попытались сдержать атакующих залпами из пищалей, но были опрокинуты. 30 августа целый день фронтальных штурмов не принес успеха татарам, они с большими потерями откатывались. Второй и третий день стояния на Молодях также не принес им успеха, да и нападения производились без прежнего напора, меньшими силами.

На четвертый день, 2 августа, Девлет-Гирей опять штурмовал «гуляй-город» всей мощью своей армии: «Татаровя пришли к гуляю и изымалися у города стену264 руками; и тут многих татар побили и руки пообсекли безчисленно много», — бесстрастно зафиксировано в отчете о сражении265. Крымцы продолжали лезть на стены, хотя бы и по трупам. Однако Воротынский зашел к хану в тыл с Большим полком, ударил и привел неприятеля в замешательство. Тогда же Хворостинин нанес еще один удар — с оборонительной позиции. Враг был опрокинут.

Шуйский провел те дни в боях, он по должности своей оказался одним из ключевых русских военачальников. От стойкости его полка в значительной степени зависела судьба всего сражения. То ли 1-го, то ли 2 августа 1572 г. на его долю пришелся серьезный успех. Именно бойцы его полка взяли тогда в плен лучшего татарского полководца — Дивей-мурзу. Суздальский «сын боярский»266 Алалыкин захватил его, когда уставший от неудачных атак ханский вельможа неосмотрительно сунулся с рекогносцировкой к самым русским позициям и упал с коня267.

Ивану Петровичу за несколько суток Молодинской битвы смерть многое множество раз заглядывала в глаза. Волна за волной татары накатывали на «гуляй-город», их встречали свинцом, ядрами и саблями, но они бились с чудовищным упорством. Получив по флангам удары конных полков, крымцы отходили прочь, устилая поле трупами. Армия Воротынского стояла непоколебимо. Погиб ногайский предводитель Теребердей-мурза и внук самого крымского хана. В плену, помимо Дивея-мурзы, оказались также некий «астраханский царевич», несколько мурз и трое «ширинских князей». Но помимо тяжелых боевых действий, на долю Шуйского, как и всего русского войска, выпали тяготы иного рода. После первого дня боев воинство Девлет-Гирея зализывало раны, не решаясь опять ударить на русские порядки. Тут и там вспыхивали отдельные стычки. Татары надеялись вызвать русских на безрассудный прорыв: в лагере Воротынского начался голод и конский падеж, не хватало воды. Пленный Дивей-мурза высокомерно издевался над русскими военачальниками: «Если бы крымский царь был взят в плен вместо меня, я освободил бы его, а вас, мужиков, всех согнал бы пленниками в Крым!.. Я выморил бы вас голодом в вашем “гуляй- городе” за 5–6 дней»268. Обоз был брошен Воротынским, поскольку его армии пришлось быстро маневрировать до начала сражения. Отпустить полки с Молодинской позиции по соседним деревням на фуражировку и за пищей не представлялось возможным: нельзя было распылять силы, их и без того имелось совсем немного. Приходилось резать боевых коней и питаться их мясом… Михаил Иванович твердо придерживался оборонительной тактики. В атаках на «гуляй-город» татары понемногу растрачивали численное превосходство, а открытое сражение сразу поставило бы московских воевод в проигрышную ситуацию.