Александр Андреев - Террористы

Лорис попросил императора, чтобы он не выезжал из Зимнего, пока министр не доловит революционеров. Александр II ответил, что ему в конце концов надоело находиться под домашним арестом в собственной столице и велел приготовить карету, чтобы ехать в Манеж на развод полков. Один из его многочисленных племянников-гвардейцев впервые должен был маршировать на смотру, и Александр II хотел порадовать его мать, и свою родственницу вниманием к ее сыну. Часы в императорском кабинете пробили полдень.

В двенадцать часов сорок пять минут царь вышел из своего напрочь закрытого подъезда, вошел прямо в подогнанную дверцами ко входу карету и сказал кучеру Фролу «Вперед». Кучер тут же с места перевел великолепных орловских рысаков чуть ли не в галоп. Впереди кареты скакали два терских казака, слева и справа от дверок кареты неслось по одному лейб-гвардейцу, сзади в семи метрах не отставали еще двое. На козлах с кучером сидел ещё один терский казак. За царской каретой в двадцати метрах двигались открытые сани, запряжённые серым в яблоках Варваром, в которых сидели полицмейстер первого отдела полковник А.Дворжицкий, начальник личной охраны капитан К.Кох и начальник казачьего конвоя ротмистр П.Кулебякин. Невский, по которому растеклись охранники и полицейские, уже был освобождён от телег и извозчиков от Зимнего до Аничкова дворца. У Манежа конные жандармы встали у пересечении Итальянской улицы с Садовой и Караванной улицами, Садовой с Инженерной и на набережной Фонтанки.

Когда царский выезд поравнялся с Казанским собором, стоявшая на той же стороне, где собор, между Публичной библиотекой и Гостиным двором, член Исполнительного Комитета Анна Корба замахала рукой мнимой знакомой на той стороне, у пассажных лавок. Наблюдавший за ней член Исполнительного Комитета Мартин Ланганс от Большой Садовой быстро и аккуратно переместился ближе к Малой Садовой, так, что стал виден члену Исполнительного Комитета Анне Якимовой, находившейся слева от входа в свою Сырную лавку Кобозева. Анна Якимова подала знак члену Исполнительного Комитета Михаилу Фроленко, сидевшему у проводов мины в закрытой от случайных посетителей лавке, и члену Исполнительного Комитета Григорию Исаеву, который предупредил члена Распорядительной комиссии Исполнительного Комитета Софью Перовскую, специально от угла Малой Садовой и Итальянской передвинувшейся ближе к Невскому. Перовская нашла глазами стоявшего почти рядом агента Исполнительного Комитета Игнатия Гриневицкого, который тихо-тихо улыбнулся ей чуть заметной улыбкой, не проявляя ни тени страха или волнения. Прошла всего минута от сигнала Анны Корбы и ещё минута оставалась до поворота царской кареты на бомбу.

Михаил Фроленко

Выезд императора свернул на Большую Садовую, пролетел сто пятьдесят метров, свернул направо на Итальянскую, и мимо Софьи Перовской быстро прошелестел к Манежу. Перовская прошла по Малой Садовой мимо метальщиков на Невский, увидела, что он быстро заполняется задержанными на царский проезд извозчиками, ломовыми подводами, гуляющими, и поняла, что царь поедет назад через Михайловский замок. Перовская спокойно обошла метальщиков и повела их на Екатерининский канал. У них были или час, или полтора, если царь после Манежа заедет к сестре в Михайловский дворец, и ребята с барышней опять зашли в кондитерскую. Куда-то подевался Михайлов, наверно сам пошёл осваиваться на место. Через минуты группа вышла из кондитерской и метальщики, каждый отдельно, по Итальянской и Инженерной улицам, пошли на набережную Екатерининского канала. Перовская прошла по маленькой Михайловской улочке, вернулась, вышла на площадь и через несколько минут увидела, как главная карета империи из Манежа по Инженерной улице процокотала к Михайловскому дворцу. Софья вдруг испугалась, что забыла белый платок. Если царь не заедет к сестре, ей надо будет сразу же чем-то предупредить Михайлова. Платок был на месте, в муфте, ещё один, поменьше, на случай если первый вырвет ветер, находился в радикюле, дамской сумочке. Царь, кажется, вышел из кареты и вошёл во дворец, а Михайлова на углу Инженерной и канала не было. Внезапно пошёл снег и даже поднялась метель, поворот на канал стол плохо виден, и Перовская пошла на набережную, на которой с узелками перемещались Рысаков, Гриневицкий и Емельянов, вместе с прохожими, случайными зеваками, скалывающими лёд рабочими, подмастерьями. От Конюшенной площади медленно шёл какой-то мальчик-посыльный. Между ним и Перовской на ста пятидесяти метрах набережной Екатерининского канала вперемешку стояли городовые, сыщики в штатском, народовольцы с бомбами, приставы и околоточные надзиратели. Она, кажется, подумала, что хорошо, что нет Михайлова. Двухметровый «сугубый» великан был бы на забитой набережной явным перебором. Перовская сказала Гриневицкому, что остались минуты и она будет стоять почти на углу Инженерной и Екатерининского, иначе метальщики её не увидят. После взмаха белого платка у них будет меньше минуты до проезда царя. Ни о каком стоянии метальщиков на назначенных им номерах не могло быть и речи. Перовская прошла мимо городового и стала ждать царского проезда. Любопытные, кроме неё, были ещё и никто не вызывал подозрения у императорской охраны, жалованье членов которой не превышало средней заработной платы обычного мастерового.