Александр Андреев - Террористы

Перовская напомнила всем очередность действий и на плане города Санкт-Петербурга показала места метальщиков на Малой Садовой и набережной Екатерининского канала. Обстановка несколько разрядилась, Кибальчич сказал, что все, очевидно, закончится у Сырной лавки. Он сказал, что больше четырех метальщиков находиться на небольшом уличном пространстве нельзя, через десять минут большее количество бросится в глаза царской охране. Кибальчич сказал, что ребята должны постоянно перемещаться и по Садовой и по каналу, в зависимости от количества прохожих менять свое положение, останавливаться только мотивированно, напомнил, что вовремя проезда царя прохожие останавливаются и снимают шапки.

Перовская повторила еще раз. Если царь повернет с Невского на Малую Садовую, он будет там взорван. Если царь после взрыва или отказа бомбы уцелеет, метальщики должны бросить в него бомбы и убить. Двое ребят должны находиться на углах Невского и Малой Садовой, двое – на Малой Садовой ближе к Итальянской улице. Перовская будет на углу Малой Садовой и Итальянской. Если царь проедет в Манеж не по Малой Садовой, то метальщики должны подойти к Перовской и пройти с ней по Итальянской улице через Большую Садовую, Михайловскую площадь до набережной Екатерининского канала. Михайлов встанет на повороте с Инженерной улицы, подальше от городового, за ним по набережной рассредоточатся Гриневицкий, Емельянов и Рысаков. Перовская от Михайловского дворца махнет Михайлову белым платком, вернее, подержит его около лица. Сто двадцать метров от дворцового подъезда по Инженерной улице до поворота на набережную Екатерининского канала царская карета пронесется быстро, секунд за тридцать. Михайлов после сигнала Перовской должен снять шапку и встряхнуть ее так, чтобы это увидели остальные метальщики и приготовились. Карета замедляется на повороте, потом выезжает на набережную и Михайлов бросает под нее бомбу. Гриневицкий, Емельянов и Рысаков при необходимости кидают свои снаряды и добивают Вешателя. Затем они должны бежать до Конюшенной площади, через Садовый мост к Марсову полю по направлению к Мраморному дворцу, там будут их ждать легкие сани с одной лошадью, с кучером и одним седоком внутри, на деревянном заднике саней слева будет небольшой вылом. Тех, кто останется в живых или добежит, отвезут на Тележную. Если Михайлов взорвет царя и останется жив, то остальные помогают ему скрыться, если он погибнет, при взрыве, то метальщики не обнаруживают себя, аккуратно покидают Екатерининский канал и отправляются на Тележную улицу. Кибальчич еще раз напомнил всем о двух секундах между ударом бомбы о землю и взрывом. Перовская сказала, что все должны быть на набережной Екатерининского канала, как можно ближе ко времени царского проезда, и у них всё получится. Все выжившие народовольцы говорили, что от Перовской било колоссальной силой и верой в успех, и она каким-то образом передалась всем покушавшимся вместе с хладнокровием, решительностью, находчивостью.

Основные надежды Исполнительный Комитет возлагал на взрыв мины на Малой Садовой улице. Богданович-Кобозев должен в двенадцать часов покинуть Сырную лавку, а Якимова подать сигнал находящемуся внутри Фроленко замкнуть провода, когда царская карета въедет на бомбу. Исаев будет находиться рядом, если у Фроленко до царского проезда случатся какие-то сложности.

В начале двенадцатого часа Перовская, Михайлов, Гриневицкий, Емельянов и Рысаков с завязанными узелками-бомбами вышли из квартиры на Тележной улице и пошли по Невскому проспекту взрывать имперского самодержца. Времени до государственного выезда было ещё много, и на Невском, напротив Гостиного двора, пятеро народовольцев вошли в кафе-кондитерскую. Все пили только чай, поскольку кусок в горло не лез, и поел только один Игнатий Гриневицкий. Раньше половины первого на Малой Садовой им появляться было нельзя, так рассчитал Николай Кибальчич.

Утром 1 марта к Александру II с докладом приехал министр внутренних дел Лорис-Меликов. Царь, кажется, подписал «Проект извещения о созыве депутатов от губерний» и прочитал показания Андрея Желябова: «Я служу для освобождения Родины. Жил на средства из фонда освобождения народа, под многими именами, которые называть не буду». Позднее возникла легенда, что Желябов при допросе его откровенно радовавшимся полицейскими сказал: «Не рано ли, господа, радуетесь?», но это была, конечно, поздняя литературная выдумка.