Георгий Шторм - Повести

- Мать, - сказал холоп, - не помню, когда бог прибрал, а отец при царе Федоре сгинул. Сказывали - разгневался на него князь и послал в лес путы на зверя ставить, да из лесу не воротился отец, пропал безвестно куда...

- Та-ак-то, - промолвил детина и опустил голову.

За оконцем смеркалось. Медная полоса зари была как меч, упертый рукоятью в запад. Волоча по земле бердыш, прошел мимо стрелец.

- А дьяк-то наклепал на меня, - сказал детина, - сроду я вором не был. Ну, знать, рок таков: и впрямь придется при дороге стоять, зипуны-шубы снимать.

- Уйти бы, - тоскливо сказал холоп.

- Дело говоришь. Только молод ты. За мной не ходи, а ступай на Волгу. Добрый совет даю. Как вспомянешь - знай: зовусь Хлопком-Косолапом...

Невдалеке раздались частые, глухие удары.

Сторожа, перегородив улицы бревнами, заколотили в доски. Косолап подошел к оконцу, ухватился за решетку и тихо запел:

Как и эту тюрьму

Мы по бревнышкам разнесем;

Всех товарищей-невольничков

Мы повыпустим!..

Город спит.

Окна домов плотно задвинуты деревянными ставнями.

Ветер с запада гонит орды туч, и с запада же, от литовского рубежа, летят семена смуты.

От яма к яму*, из посада в посад глухо ползет:

"Ца-ревич Ди-мит-рий Уг-лец-кой!.."

_______________

* Я м (татарск.) - селение, крестьяне которого несли особую повинность: отправляли ямскую гоньбу.

Многим в Москве внятна смутная ночная весть; иным она в радость, иным - в страх, мешающий смежить очи.

Юрьев день отошел. Спят на боярских дворах холопы. Приютились на окраинах пришедшие издалека ударить Москве челом.

Темно и тихо в Кремле. Только близ келий Патриарших палат - свет. При мерцании серебряной с прорезью лампады дьяк ведет повседневную запись "Дворцовый разряд".

"Лета 7106*, в Юрьев день, - пишет он, - тешился царевич в поле птицами".

_______________

* Л е т а 7106 - по старинному русскому времяисчислению - в 1598 году.

И, поразмыслив, кончает:

"И сей день было вёдрено, а в ночь - тепло..."

ЯСЫРЬ

Ахтуба пуста, а без караула не гуляй.

Старинная пословица

1

Близ большой дороги на Тулу, у деревни Заборья, при самом перевозе через Оку, - передовой полк.

Воеводы донесли царю, что татары опять стали немирны. Но Борис пришел с небольшой силой. Весной москвитяне так напугали хана, что крымцы едва ли посмели бы пойти в набег.

И верно, под Серпуховом царь застал лишь послов Казы-Гирея. Государев прошлогодний дар - парчовые шубы оказались недомерками, и татары явились требовать новых шуб.

С царем были московские стрельцы, отряд иноземных войск да шедшее восвояси черниговское ополчение князя Телятевского. От речки Серпейки до деревни Заборья раскинулись по берегам обозы и шатры...

Дорожные мохнатые кошмы разостланы на земле; над ними колышутся на шнурах вышитые львами и грифами завесы. Царь - в обычном платье "малого наряду", чтоб не выказывать послам большой чести. Вокруг него иноземцы, воеводы и князь Телятевский в бахтерцах - доспехе из пластинок и колец.

Татары в коротких кафтанах и тубетеях, поглядывая на толмача, торопились приступить к делу. Царь подал знак. Татары пошли "к руке". Но Борис руки целовать не дал и лишь возложил ее по очереди послам на головы.

Думный дьяк спросил о здоровье хана. Послы отдали дьяку грамоту в мешке. Тогда царь велел снять с татар кафтаны и надеть на них парчовые шубы. Дьяки налили витые ковши медом и дали послам пить.

Толмач сказал:

- Великий государь вас пожаловал: триста шуб царю Казы-Гирею дано будет!

- А шубы узки и недомерки не были б! - тотчас закричали татары.

Тут один из послов спрятал опорожненный ковш за пазуху.

Так же поступил и другой.

- Что эти люди делают? - тихо спросил молодой иноземец соседа-боярина.

- А они завсегда так, - шепотом ответил боярин. - Думают, если царь пожаловал их платьем и питьем, то и ковшам годится быть у них же. А царь отнимать тех ковшей не велит, потому что для таких послов делают нарочно в Английской земле сосуды медные, позолоченные...

Иноземец отвернулся, едва сдерживая смех.

Посольство окончилось. Татары, пятясь, вышли из шатра. Царь встал. Он был невысок, дороден и волочил левую ногу.

- И все ты, государь, ножкою недомогаешь, - сказал думный дьяк. Дохтура бы себе ученого сыскал.

- Ужо, как буду в Москве, - сказал Борис, - Ромашку Бекмана снаряжу за дохтуром в Любку*.

_______________

* Л ю б к а - город Любек.

Воеводы разошлись, выходя чередою, по чину...

Перед шатром всадник в забрызганной грязью алой ферезее соскочил с чалого жеребца.